Роберт прошел в спальню, принял душ и лег в кровать. Но заснуть не смог. Перед глазами у него стоял образ Александры, в голове звучал ее потрясающий глуховатый голос, а сердце переполняла любовная истома.
Проворочавшись в постели часа два, он встал, оделся, вышел из дому, вывел из гаража машину и поехал по безлюдным улицам ночного Лондона — успокаивать нервы. Когда на горизонте забрезжил нежный рассвет, Роберт принял решение позвонить Александре утром и во что бы то ни стало добиться от нее объяснений.
В семь он приехал домой, выпил крепкого кофе, включил в гостиной телевизор, попытался сосредоточиться хотя бы на одной из транслируемых передач, но через десять минут с уверенностью нажал на пульте кнопку отключения, вернулся на кухню и выпил еще кофе. От волнения и нервного перенапряжения мысли его путались, в душе буйствовали эмоции.
Роберт прекрасно помнил, что сегодня воскресенье, и знал, что по выходным Александра не просыпается рано, тем не менее в половине девятого набрал заветный номер.
К его удивлению, трубку подняла не Алекс, а ее тетя.
Он представился, спросил, как дела, и попросил позвать к телефону Александру.
— Она уехала, — ответила Вилма с грустью. — Минут сорок назад.
— Как это уехала? Куда? — повышая от неожиданности голос, спросил Роберт.
— Домой, в Кардифф, — ответила Вилма.
— Но еще вчера она никуда не собиралась, — произнес Роберт в полной растерянности.
— Я сама до сих пор в недоумении, доктор, — призналась Вилма. — Места себе не нахожу.
— Когда она вернется? — потребовал ответа Роберт, напрочь забывая об учтивости и правилах хорошего тона.
— Не знаю, — тихо отозвалась его пациентка.
— Как это не знаете? Уж это-то она сказала вам! Скоро у нее премьера, завтра ее ждут на репетиции. — Его сердце бешено билось, в душу заползал панический страх. Он не понимал, что произошло с его умением хладнокровно относиться к любому повороту судьбы, хотя сейчас это мало его интересовало.
Вилма тяжело вздохнула.
— Видите ли, доктор, Александра решила навсегда вернуться домой. Сказала, что пошлет Фостеру письмо, извинится перед ним, и…
— Этого не может быть, — перебил ее Роберт, не веря собственным ушам. — Она с таким удовольствием ходила на репетиции, Фостер был так ею доволен!..
— Я тоже ужасно расстроена, доктор, — призналась Вилма и всхлипнула. — Я привыкла к Алекс, скучаю по ней.
Худшие предположения Роберта почти подтвердились. Что могло заставить Александру так внезапно все бросить и уехать, как не семейный долг, не чувство вины перед обманутым мужем, не желание скорее встретиться с ним — покаяться или просто оградить себя от дальнейших соблазнов? Ему стало так больно и обидно, что захотелось разгромить все вокруг. Но он совладал с собой и спокойно попросил:
— Может, вы объясните мне хоть что-нибудь? В поведении Алекс столько непонятного, что я совершенно запутался. А она, видите ли… она превратилась для меня в самого близкого, самого дорогого человека.
Некоторое время Вилма молчала. Потом с шумом втянула в себя воздух и, словно решившись на что-то, быстро произнесла:
— Хорошо, доктор. Я все вам объясню. Только не по телефону.
— Я готов встретиться с вами в любое время и где угодно! — выпалил Роберт.
— Приезжайте ко мне где-нибудь через час, — сказала Вилма, немного подумав. — Ох, и попадет же мне от Алекс! Она запретила рассказывать вам что бы то ни было, попросила только привет передать. Но я слишком хорошо к вам отношусь и не могу оставить вас в неведении. И потом… — она выдержала паузу, — чует мое сердце, я просто обязана это сделать.
— Спасибо вам, — пробормотал Роберт с искренней благодарностью, не зная радоваться ему или сокрушаться. — Я буду у вас ровно через час.
Вилма Келли никогда не видела доктора Уолтера таким — с небольшой щетиной, торчащими в разные стороны волосами и темными кругами под глазами. Он приехал к ней, не опоздав ни на минуту.
— Давайте, я угощу вас чаем. Какой вы любите — с бергамотом, с ванилью, с лимоном? — спросила Вилма, проведя его в гостиную.
Он покачал головой.
— Спасибо, я ничего не хочу.
Вилма внимательно посмотрела в его покрасневшие глаза и по-матерински мягко улыбнулась.
— За чаем и беседовать приятнее.
Роберт провел по волосам рукой, вспоминая, что целую ночь теребил их, а потом даже не взглянул на себя в зеркало.
— Впрочем, вы правы. За чаем разговаривать приятнее. Я люблю ванильный.
Вилма еще раз улыбнулась — грустной, задумчивой улыбкой — и вышла.