Роберт оглядел свою слегка помятую рубашку, дотронулся ладонью до колючего подбородка, еще раз пригладил волосы и махнул рукой, понимая, что привести себя в надлежащий вид все равно не удастся. Перед предстоящим разговором он нервничал как, наверное, никогда в жизни, поэтому, выходя из дома, о своей внешности даже не вспомнил.
Вилма принесла чай в небольших фарфоровых чашках с блюдцами — нежно-розовых, разрисованных фигурками дам и кавалеров в нарядах позапрошлого века, — и конфеты в хрустальной вазочке.
— Угощайтесь, — сказала она гостю, усаживаясь в кресло.
— Спасибо. — Роберт приличия ради отхлебнул из чашки.
— Итак, — произнесла Вилма, разводя руками в стороны; по ее потускневшим глазам было видно, что она тоже сильно расстроена, — даже не знаю, с чего начать…
Завести беседу на интересующую его тему, даже самую деликатную, Роберт умел блестяще. Ему постоянно приходилось общаться с больными, выведывать у них ту или иную важную информацию, и он давно научился задавать наводящие вопросы и настраивать человека на нужный лад. Но сейчас не нашел ни единого подходящего слова и промолчал.
— Видите ли, у нашей Алекс не совсем обычная судьба, — произнесла Вилма. — Вам, быть может, то, что произошло в ее жизни, покажется заурядным и привычным, с подобным вам нередко приходится сталкиваться… — Она тяжело вздохнула, сделала глоток чаю, явно размышляя о том, как лучше перейти к главному.
Роберт видел, что разговор с ним о племяннице дается ей с большим трудом, и был безмерно благодарен за то, что она на него отважилась.
С чем мне приходится нередко сталкиваться? — ломал он голову, пока Вилма подбирала нужные слова. С пациентами, с наукой, с болезнями… И что необычного могло произойти в жизни Алекс?
— Пожалуй, я начну с самого начала, — сказала наконец Вилма. Ее взгляд сделался совсем уж безрадостным. — Несколько лет назад наша Алекс познакомилась с одним молодым человеком по имени Нельсон. Он был саксофонистом, играл джаз в группе с несколькими музыкантами.
Роберт напрягся, мгновенно вспомнив высказывания Александры о музыке в целом и о джазе.
— Они влюбились друг в друга без памяти, поженились, — продолжила Вилма. — Я ездила к ним на свадьбу.
Ее глаза почему-то повлажнели, но она не дала воли слезам, ненадолго замолчала, чтобы успокоиться.
Значит, так оно и есть, угрюмо подумал Роберт. Александра замужем. Я влюбился в чужую жену…
— Буквально через три месяца выяснилось, что Нельсон серьезно болен, — вновь заговорила Вилма. — У него обнаружили рак желудка. Слишком поздно обнаружили. Скорее всего повышенная предрасположенность к этому заболеванию передалась ему по линии матери.
У Вилмы защемило в груди, она отвела взгляд в сторону, но рассказ не прервала.
— Бедные дети, как они намучились с этим проклятым недугом, чего только ни сделали, чтобы отделаться от него… — Голос пожилой женщины задрожал.
Теперь Роберту все становилось понемногу понятным. Об участи Нельсона он без труда догадался: не ему было объяснять, к чему приводит рак желудка в запущенной форме. Но его мысли занимала сейчас не смерть бедняги, а страх, посеянный этой смертью в сердце Александры.
Я не раз чувствовал, что она боится болезней, сосредоточенно думал он. Мы неоднократно с ней об этом говорили… Наверное, мне следовало быть настойчивее, попытаться вызвать ее на откровенность, помочь ей справиться с прошлым. А я, кретин, вместо этого запел ей любовные песни!
— Нельсон умер два с половиной года назад, — тихо сказала Вилма. — Александра, умница, вынесла это испытание очень достойно. Не впала в отчаяние, не стала проклинать жизнь, не озлобилась на весь мир. Вернулась в родительский дом и с головой ушла в работу.
Роберта охватило непреодолимое желание сорваться с места и помчаться вслед за поездом, увозящим его потрясающую, его умную, красивую и сильную Алекс в далекий Кардифф.
Вилма взглянула ему в глаза.
— Мы надеялись, пройдет год-полтора и в ее жизни появится какой-нибудь другой мужчина. Но у нее до сих пор никого нет… — Она растерянно улыбнулась. — Что касается вас, доктор… то вы ей очень понравились, я сразу это заметила.
Роберт насупился и покачал головой.
— Но почему же тогда она сбежала от меня? Почему?
— Насколько я поняла, она панически боится новой любви, — ответила Вилма. — По-видимому, за внешним спокойствием в ней скрываются страшные душевные муки. Выход своим эмоциям она дает только в танце, плакаться кому-то, требовать от кого-то сочувствия, жалости, сострадания — это не в ее характере.