Я поцеловал жену в лоб, потихоньку встал и пошёл переодеться, мою потную футболку можно было выжимать. Выглянул в окно: светила полная луна, и горизонт начинал уже светлеть, значит, скоро наступит утро. Трава в саду серебрилась первым инеем. Засунув ноги в сапоги и набросив на себя тёплую куртку, я вышел за дверь.
Было холодно, как же быстро всё изменилось! Ещё вечером здесь было по-летнему тепло, а теперь любимые цветы Джейн застыли, убитые первым морозцем. Прав был Алекс, говоря, что всё в жизни постоянно меняется. И мы меняемся тоже. Почему же ты остался всё тем же мальчишкой ― пусть и с другой причёской и в другой одежде, ведь с нашей встречи прошло несколько лет? Потому что ты ― маг, в существование которого никто в этом мире по-настоящему не верит. И почему я вдруг всё вспомнил, так ведь не должно было быть, ты же сам говорил…
Я ушёл вглубь сада и, покинув его через заднюю калитку, пошёл туда, где тихо бились о берег волны. На пустынный пляж. И сделал то, что хотел ― закричал во весь голос, перепугав окрестных чаек.
― Алекс! Где ты? Вернись, знаю, ты приезжал сюда, чтобы проведать меня. Почему же ты не подошёл ко мне? ― и уже тише в отчаянии добавил, ― я так соскучился по тебе, Алекс, чёрт тебя побери…
За моей спиной по гальке зашуршали шаги, и весёлый голос произнёс такие знакомые слова.
― Перестань орать, придурок, и дай мне руку. Смотрю, ты так и не отучился от этой ужасной привычки ― чуть что кричать на меня.
Я повернулся к нему, улыбаясь сквозь слёзы. Как и тогда Алекс протягивал мне руку и улыбался.
― Здравствуй, друг! Как же я рад снова тебя видеть!
Я схватил его за руку и, притянув к себе, крепко обнял.
― Здравствуй, друг!
Кое что о моём отце
С ним точно что-то было не так. Я знал его уже пятнадцать лет, изучил, можно сказать, вдоль и поперёк. Как-никак ― он мой отец: мягкий, уступчивый, никогда меня по-настоящему не ругавший, разрешавший практически всё, о чём бы ни попросил. Так не бывает, скажите? Бывает, прям ангел, а не отец, если бы не одно «но»…
Видел я его не часто. Он постоянно был в разъездах по работе, а мама бросила нас очень давно. Даже не знаю, как она выглядела, отец не сохранил её фотографий. Хоть бы одну для меня оставил, но ― нет, видно, здорово был на неё обижен. Няня Варя заменила мне маму. Хорошая и добрая была женщина. Вот уже полгода прошло, как она заболела и умерла, оставив нас с отцом наедине друг с другом.
Даже сейчас, по прошествии стольких лет, отец не говорил, почему мама ушла от нас. Эта тема была и остаётся в нашем доме табу для обсуждения. А я ведь уже взрослый и имею право знать. Как-то раз попробовал настоять и расспросить его о маме, даже истерику закатил ― не помогло. Отец так на меня посмотрел, у меня прямо кровь в жилах застыла. А когда спросил: «Жива ли она хотя бы до сих пор?» ― он выдохнул, что не знает и думать об этом не хочет. А потом два дня со мной не разговаривал. Тоже мне, тайны мадридского двора.
В наше-то время и без его разрешения можно разыскать человека. Пока жива была няня Варя, я расспросил её о маме, но узнал очень мало. Мама была родом из Швеции, то ли училась здесь, то ли на экскурсии была, она точно не знала. Тогда они с отцом и познакомились. И звали её Мария Ларсен, имя, очень распространённое в Скандинавии. Большего сказать о ней няня не могла: ни откуда она родом, ни кто её родители.
Она и видела-то маму всего один раз в жизни. Говорила, что та была настоящей красавицей ― «снежной королевой», что бы это не значило в её представлении. Наверное, блондинкой с синими, как у меня, глазами. У отца волосы тёмные и глаза карие.
Они поженились шестнадцать лет назад и расстались через месяц. Потом мама уехала к себе в Швецию, чтобы внезапно вернуться и родить здесь. Отдала меня отцу и исчезла из нашей жизни. Официально они так и не были разведены. Да, с такими данными найти её будет непросто. Тут для поиска деньги нужны, и большие, а у меня их пока что нет. Но я терпеливый, подожду, когда-нибудь наступит и моё время.
Так, что-то я отвлёкся. Что ещё сказать об отце? Он очень меня любил, и я его в детстве просто обожал, и сейчас всё осталось между нами по-прежнему. А иначе как он выносил мои капризы и придурковатые скандалы, которые ему постоянно закатывал? Няня говорила, что я глупый эгоистичный подросток, а у отца ― бесконечное терпение, а, мол, терпение и есть любовь. Ну, не знаю… Может, он просто чувствовал вину передо мной за то, что не удержал маму? Да, я простодушно любил его, доверяя во всём, и не мог даже представить, сколько он от меня скрывал, держа в неведении. Что, в конце концов, обошлось мне очень дорого…