- Что случилось? Что происходит?
- Просто небольшая авария, - сообщил ему Стронгарм. - А теперь говори, что ты везешь на своем грузовике?
Водитель провел языком по губам.
- Э... консервы, конечно. Что, мерзлый Ракс побери, можно везти с консервного завода? Это рыбные консервы для городов на материке. - Вокруг теперь столпились все; взгляд водителя был прикован к пушкам в кузове другого грузовика.
- Банка рыбных консервов мне бы сейчас очень пригодилась, - сказал Стронгарм. Он вскочил на задний борт грузовика и отдернул в сторону брезент. - Как жаль, - спокойно сказал он. - Похоже, ты их все распродал. В кузове пусто. - Он спрыгнул на землю рядом с кабиной и схватил перепуганного водителя за шиворот. - Грузовик пустой, ты, мерзлый лжец!
- Я... я клянусь, мне сказали, что он полон! Подбежал Гроуп, трясясь от страха.
- А мне сказали, что мой грузовик пустой, мерзляки! - запричитал он. - Парлы нас обманули!
- Заткнись, - с отвращением бросил Стронгарм. - Даже самый глупый водитель чувствует, пуст его грузовик или полон. Вы двое работаете на парлов и сами стали парлами. Свяжите их кто-нибудь и отведите в храм. Я с ними потом поговорю. Теперь давайте перегрузим пушки на этот грузовик. Это неэкономично гонять его пустым в наше тяжелое время...
Глава 16.
С этого момента события стали разворачиваться настолько быстро, что я начал терять счет стандартным дням и ночам, в то время как над головой описывало круги пылающее солнце Фу, а грум достиг своего пика. "Золотой Груммет" был постоянно открыт для посетителей, и Гирт, Эннли, Кареглазка и я часто работали посменно, а иногда все вместе, когда наплыв посетителей был особенно велик. Время от времени кто-то из нас, вконец измученный, уползал прочь и валился на кровать, чтобы поспать несколько часов, прежде чем снова вернуться к исполнению своих обязанностей. Мы с Кареглазкой никогда не пользовались тем преимуществом, что наши комнаты были расположены рядом.
Наступил период, когда посетителей стало мало, и Гирт предложил Кареглазке:
- Почему бы вам с Дроувом не передохнуть, не поплавать на лодке или не погулять? - Он с тревогой посмотрел в лицо дочери. - Ты выглядишь бледной, девочка. Тебе нужно побыть на солнце. Мы с мамой теперь сможем справиться и сами.
- Ты уверен, что все будет в порядке, отец? - спросила Кареглазка, улыбаясь мне.
- Идите, идите, - засмеялась Эннли. - Пока Гирт не передумал. Да... и держитесь подальше от дальней стороны города, ладно?
- Почему?
- Парлы говорят, что они собираются сегодня забрать пушки, - угрюмо сказал Гирт. - Как им только хватает наглости? Вот почему здесь никого нет. Все пошли на волнолом.
* * *
Мы молча спустили лодку на воду; я знал, что мы оба думаем о Сильверджеке. Хотя группа людей все так же работала среди лодок на берегу, мастерская казалась опустевшей без волосатой фигуры и странной личности хозяина. Мне стало интересно, кому теперь принадлежит мастерская; были ли у Сильверджека какие-нибудь родственники, которые могли бы продолжить его дело. Во мне медленно нарастала ярость, когда я представлял себе, как он плывет к берегу, сделав все возможное, чтобы безопасно провести "Изабель" к причалу - лишь для того, чтобы парлы на набережной... что? Застрелили ли они его, когда он плыл к ним?
Потом медленное течение отнесло его в сторону Пальца, и можно было предположить, что стервятники или грумметы помогут избавиться от тела. Вероятно, сейчас оно уже исчезло. С другой стороны, по мере отлива оно могло застрять среди камней под скалами и лежать там, со все еще торчащей в нем обличающей арбалетной стрелой, опровергающей слова парлов о том, что он пропал без вести во время катастрофы.
Даже само это слово мне не нравилось; что значит "пропал без вести"? С "Изабель" никто не пропал без вести. Те, кто погиб, оказались в ловушке под палубой и были разорваны в клочья, когда лопнули котлы. Мы знали, что с ними случилось; их сожрали грумметы. "Пропал без вести" было утонченным и оптимистичным эвфемизмом, достойным лишь моей матери, предполагавшей, что когда-нибудь их могут снова найти, и все будет в порядке.
- Слушай, ты собираешься плыть или нет? - сердито спросила Кареглазка.
- Извини. Я задумался, вот и все. - Легкий ветерок шевелил парус. Поехали, - сказал я; мы забрались в лодку и оттолкнулись от берега. Похожая на клей вода лениво колыхалась под нами. Сейчас, когда мы уже были в пути, мое мрачное настроение начало улучшаться. Я обнаружил, что смотрю на сидящую на носу Кареглазку, и от этого почувствовал себя еще лучше. Много лодок стояло на якоре; с канатов и цепей стекали длинные, медленные капли, падавшие на вязкую поверхность. Большинство рыбаков остались в городе, чтобы поглядеть, что случится, когда появятся парлы. Я надеялся, что неприятностей не произойдет.
Свежий ветерок вынес нас во внешнюю гавань, и стала видна толпа на волноломе. Похоже, там собралась большая часть горожан; люди стояли группами вокруг трех больших пушек, установленных вдоль рельсов для вагонеток; их дула были смело направлены в сторону моря. Снежно-белые грумметы сидели на черном металле с расправленными крыльями, споря из-за территории. Птицы совсем не боялись толпы.
Несколько человек помахали нам, и я подплыл ближе, скользя вдоль каменной дамбы, на которой был построен волнолом.
- Когда придут парлы?! - крикнул я
- Скоро. - Теперь можно было различить отдельные лица: я увидел Ленту и ее отца. Вольфа нигде не было. Лента изо всех сил махала нам рукой. Мы ответили ей и поплыли дальше. Кареглазка изучающе разглядывала меня, и я почувствовал угрызения совести.
- Не останавливайся, иначе она захочет прогуляться с нами, - сказала Кареглазка. Действительно, Лента бежала вдоль волнолома параллельно нашему курсу и улыбалась нам. - Она тоже изменилась, - сказала Кареглазка. Она с недавних пор стала другая, не такая угловатая. Она стала красивее... Почему она такая мерзло красивая? - во внезапном приступе отчаяния тихо всхлипнула Кареглазка, глядя на привлекательную девушку, которая махала нам рукой.
- Она взрослеет и становится более здравомыслящей, - сказал я. - Это происходит со всеми нами. Мы уже не будем прежними после нынешнего лета... и чем-то это меня пугает. Я чувствую себя так, словно очень многое и очень быстро потерял. Но многое и приобрел, - поспешно добавил я.