Дорога до парка на автомобиле Агентства заняла не более десяти минут. Все это время Логов, не отрываясь, смотрел в окно, хотел запомнить виды этого небольшого, но неизменно присутствующего в его памяти городка. Он здесь родился, это была его малая родина. Улицы были широкими, дома высокими. Они мчались по совершенно незнакомым местам. Понастроили тут! Логов не узнавал города своего детства. И только когда автомобиль на полной скорости пронесся мимо статуи Генриха, Логов, к своему большому смущению, понял, что по-прежнему находится в столице, по месту официальной регистрации, а вовсе не в городке своего детства. Почему ему вдруг пришло в голову, что он переместился в пространстве и времени, разбираться Логову было неохота. Наверное, все дело в том, что он расстроился из-за того, что не смог встретиться с Виком. Вик, городок детства, где они вместе учились в местной школе — простые ассоциации, ставшие причиной неожиданного миража.
— Ты что такой грустный?
— Задумался, вспомнил детство.
— Это из-за Вика?
— Думаю, что да.
В парке было очень тихо, это подействовало на Логова умиротворяющее. На дорожках обнаружились лужи, весна наступила, что тут поделаешь, но и это мелкое неудобство было кстати, Логову нравилось обходить лужи, не замочив ноги. Это было своеобразное развлечение.
— Ты там осторожнее, а то простудишься, — сказала Марта.
Некоторое время они шли молча, Логову очень многое хотелось рассказать Марте. Она, словно почувствовав его намерение, заговорила первая:
— Расскажи мне о Вике.
— Прошлое — ужасная штука. Признаться, я больше люблю будущее. Вот так живешь, в ус не дуешь, и вдруг какая-то случайная новость напоминает о старом друге, с которым давным-давно не встречался. Вот и приходится вспоминать свою жизнь. Все плохое и все хорошее. Так и с Виком получилось. Наша дружба прервалась не потому, что мы сделали друг другу что-то плохое. Просто так жизнь сложилась, времени для общения стало мало, наши интересы не совпали.
— У вас были разные интересы? — удивилась Марта.
— А что тут такого? Мы с ним обсуждали довольно спорные вещи. Было бы странно, если бы наши мнения всегда совпадали. Впрочем, бывало и такое.
— Ты относишься к Вику с уважением?
— Мы друг другу многим обязаны, — сказал Логов. — Нет ничего удивительного, что мы оба захотели увидеться перед тем, как покинуть этот мир навсегда. Но он меня удивил. Представляешь, прихожу, здороваюсь, а в ответ от него слышу: «Готовлюсь умереть». «У меня неизлечимая болезнь». Неужели я должен был смириться с тем, что он потерял желание сопротивляться болезни? Признаюсь, что сначала я растерялся. Никогда не приходилось видеть Вика, опустившего руки, сдавшегося. А потом оказалось, что дело обстоит еще хуже. Мне ли не знать, что Вик никогда не откажется от занятий литературой.
— Вы с ним говорили о литературе?
— Очень часто. Я помню только самые банальные из его высказываний: «литература призвана не безучастно отражать жизнь, а творчески ее перерабатывать», «форма произведения определяется его содержанием», «писатель должен брать у жизни не все подряд, а отбирать самое главное и типизировать». И так далее. По-моему, когда Вик писал свои книги, он про эту банальщину забывал.
— Наверное, он цитировал критические книги.
Эти слова показались Логову забавными, он не смог удержаться и рассмеялся.
Марта промолчала, и он сделал вывод, что она ждет продолжения рассказа о Вике и его литературе. Непонятно было, зачем ей это. По его представлениям, одного только знания о том, что писатели, упорствуя в своем желании сочинять книги, навлекают на себя страшный недуг — неизлечимое заболевание и скорую смерть, достаточно, чтобы обходить их стороной. Они поступают так не по принуждению, а на свой страх и риск, потому что выбор у человека есть всегда. Забросьте свое опасное занятие и живите припеваючи. Многим это удается, а кому-то нет. Кто из них прав — трудно сказать.
С Виком было понятно — его не переделаешь, но зачем Марте понадобилось выяснять подробности? Разумный ответ мог быть только один — она собирает материал, которого ей не хватает, чтобы навсегда избавить Вика от его проклятия. Логов с нежностью посмотрел на Марту и подумал, что он не самый пропащий человек на этом свете, если его подругой согласилась стать такая красивая и умная женщина. Непонятно как, но, вроде бы, он это заслужил.