Логов кивнул. Он и сам не испытывал особого желания общаться с переселенцами. Вик объяснил почему.
— Как же нам быть? — спросил Логов.
— Доверься литературе. Она выявит любую ложь.
— Научи меня писать!
— Прости, товарищ, это не каждому дано.
После ужина Вик остался в кухонном отсеке. Ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь о жизни. Логов и Марта подходили для этого наилучшим образом. С каждым днем, проведенным им на Марсе, Вик нуждался в ежедневном двухчасовом общении все сильнее и сильнее. Если на Земле он относился к своему возможному одиночеству с некоторой бравадой, то теперь он считал каждый вечер, лишенный общения с друзьями, наказанием. Случалось это редко, только когда ему не удавалось справиться с дневным планом работ. Теперь он знал, что если будет лениться или манкировать своими обязанностями, то ему придется расплачиваться за свое поведение вечерним безмолвным одиночеством. Его лишат вечерней беседы, как в детстве наказывали за проступки, лишая сладостей. Это был хороший стимул работать на совесть.
Однажды Вик рассказал Логову о своей эмоциональной зависимости, тот удивился.
— Я наоборот думал, что ты стараешься лишний раз остаться в одиночестве, — сказал он.
— Зачем бы мне это понадобилось? Что хорошего в одиночестве?
— Я думал, что ты занимаешься своим новым текстом. Пустые разговоры, наверняка, мешают тебе, они должны отвлекать и вызывать раздражение.
— Чушь. Для кого, по-твоему, я пишу?
— Для меня и Марты?
— А что, здесь еще кто-то есть?
Разговоры обычно начинала Марта. Она с интересом расспрашивала Вика о функционировании технического модуля. Всякий раз, когда с оборудованием возникала проблема, Марта с удовольствием помогала разобраться с инструкциями. Вместе они быстро находили решение.
На самом деле ее интересовал текст, который сочинял Вик. Она не спрашивала прямо, наверное, стеснялась, но все ее «технические» вопросы были придуманы лишь для того, чтобы Вик заговорил о своей новой повести. Логов об этом догадывался.
Но Марте так и не удалось заставить Вика делиться планами. Он молчал, делал вид, что намеков не понимает, загадочно улыбался. В конце концов, Марте приходилось просить Логова вспомнить что-нибудь захватывающее о прошлой жизни на Земле.
Логов соглашался. Это была очень странная игра, но он не видел в просьбе Марты ничего плохого. Он честно рассказывал первое, что ему приходило на ум. Марта и Вик внимательно слушали. Марте было интересно узнать новое о Логове, а Вик хотел вставить его воспоминания в свою новую книжку. Все были довольны.
Со временем все привыкли, что на вечерних встречах больше всех говорит Логов. Это было странно, поскольку разговаривать он не любил. За месяц пребывания на Марсе ему пришлось произнести больше слов, чем за всю предыдущую жизнь на Земле.
Он и сам не знал, из каких глубин памяти появляются эти истории, случившиеся с ним когда-то давным-давно, а потом прочно забытые. Странно, но многие детали он опять забывал, едва заканчивал свой рассказ.
Некоторые истории случились с ним еще в те времена, когда он учился в школе и дружил с Виком. Они были забавными и малоправдоподобными, но тут уж ничего не поделаешь.
Однажды Логов начитался нравоучительных книжек и решил, что обязательно должен стать хорошим человеком. В том смысле, что если не он, то кто? Это было красивое и правильное намерение — начинать надо, естественно, с самого себя. Решение принять легко, но непонятно было, как его реализовать. Какие поступки ему отныне можно будет совершать? В голову пришел только один, точно соответствующий его новому мировоззрению поступок — можно было перевести старушку через дорогу. Дальше — только проблемы. Можно ли, например, считать хорошим поступком, если он вдруг сделает домашнее задание по природоведению? Или решится сказать учителю истории, что тот — осел? А если помоет за собой посуду — станет ли это хорошим поступком? Логов вспомнил, что его эксперимент провалился, потому что он довольно быстро запутался в определениях и моральных оценках. Хорошо быть честным, доброжелательным, умным и добрым. Но делают ли эти качества человека хорошим? Вот на этот вопрос он не ответил до сих пор.