– У тебя три сводные сестры. Наверняка, ты захочешь с ними познакомиться.
– С чего бы? Что бы это мне дало?
– Семью?
Глаза Итана сузились.
– Ты бы хотела породниться с ними? Тогда нужно было позволить леди Хелен познакомить тебя с Уэстом Рэвенелом. К этому времени ты бы уже стала полноправным членом семьи.
Застигнутая врасплох быстрой переменой его настроения Гарретт спокойно проговорила:
– Боже правый, ты так рассердился. Мне не нужен мистер Рэвенел, я хочу быть с тобой. Мне всё равно, как тебя зовут или твои родственные связи. Если тебе неприятно общаться с Рэвенелами, мы не станем этого делать. Твои чувства для меня важнее всего на свете.
Итан пристально посмотрел на неё, холод быстро исчез из его взгляда. С тихим стоном он начал притягивать её к себе.
Помня о повязке под рубахой, Гарретт запротестовала:
– Пожалуйста, не забывай о ране...
Но его мускулистые руки продолжали настойчиво тянуть её, пока она не была вынуждена упереться в мощную грудь. Пальцы Итана запутались в волосах Гарретт, растрепав свободно заколотые локоны, и он зарылся в них носом. Так они и лежали, дыша в унисон.
Наконец, Итан заговорил:
– Как я могу сказать, что Ангус Рэнсом не мой отец? Он взял в жёны мою мать и вырастил меня, как своего собственного сына, никогда не раскрывая правды, что я - незаконнорождённый ребёнок другого мужчины. Он был порядочным человеком, несмотря на то, что пил больше, чем следовало, и слишком любил рукоприкладство. Он кормил меня и научил работать, больше того, следил за тем, чтобы я выучился читать и считать. Были вещи, которые я в нём ненавидел. Но я любил этого человека.
– Тогда ты должен чтить его память, – сказала Гарретт, тронутая его преданностью. – Делай то, что считаешь правильным. Просто помни, не справедливо винить мистера Рэвенела и лорда Трени за былые события, к которым они не имели никакого отношения, но только и делали, что пытались тебе помочь. Мистер Рэвенел даже пожертвовал свою кровь. – Очень мягко она добавила: – Это ведь заслуживает некой благодарности?
– Да, – хрипло согласился Итан и замолчал, слегка поигрывая пальцами в её волосах. – По поводу переливания... – в итоге, проговорил он. – Может ли человек поменяться после этого? Может ли у него измениться характер... если ему перелили чужую кровь?
Гарретт подняла голову и посмотрела на него со слабой, ободряющей улыбкой.
– Этот вопрос до сих пор обсуждается среди учёных. Но лично я в это не верю. Хотя кровь является жизненно важной жидкостью, она не имеет никакого отношения к характеру человека, точно так же, как и сердце не имеет ничего общего с эмоциями. – Подняв руку, она легонько постучала указательным пальцем по его виску. – Твой характер, мысли и чувства зарождаются здесь.
Итан выглядел озадаченным.
– Что ты скажешь про сердце?
– Это всего лишь мышца.
– Оно куда больше, чем просто мышца, – слегка возмущённо сказал он, словно мальчик, которому сообщили, что Отца Рождества не существует.
– Чисто символически. Но эмоции не рождаются в сердце.
– Рождаются, – настаивал Итан. Взяв руку Гарретт, он поднёс её ладонь к своей груди и прижал к сильно бьющемуся сердцу. – Любовь, которую я испытываю к тебе... я чувствую её здесь. Моё сердце бьётся быстрее из-за тебя по своему собственному желанию. Оно болит, если мы не вместе. Ничто не заставляет его это делать.
Если у Гарретт и оставались какие-то защитные барьеры вокруг сердца, то в этот момент они пали, как строительные леса. Вместо того, чтобы обсуждать физиологию или объяснить влияние мозга на мышечную активность, она приподнялась над ним, и нежно прижалась к его губам.
Она хотела, чтобы поцелуй был коротким, но Итан страстно ответил, накрыв её рот своим. Он продолжал прижимать ладонь Гарретт к своей груди, и ей вспомнилась первая ночь, когда они прибыли в Приорат Эверсби. Как она стола у кровати, и ловила ладонью удары его сердца.
Поцелуй становился глубже, грубее, Итан вкушал её, посасывая и терзая губы, будто вытягивал сладкий мёд из сот. Соприкосновения нежного бархата и медленного огня затянулось на лихорадочные минуты, пока Гарретт не осознала, что мощное мужское тело пришло в состояние готовности к деятельности, которой ему ещё рано было заниматься. Почувствовав твёрдость его возбуждённого естества сквозь слои одежды, её мозг подал предупредительный сигнал сквозь эротическую дымку. Она попыталась скатиться с него, но его руки сжали бёдра Гарретт, удерживая их на месте.
Отвернувшись от его рта, она выдохнула: