– Ага, – пробормотал Итан. – Спасибо. – Он быстро провёл рукавом пиджака по глазам и сказал первое, что пришло в голову: – Ты раньше был толстый.
Уэста это предположение скорее позабавило, чем обидело.
– Я предпочитаю выражение "приятно упитанный". Я был лондонским повесой, а, к твоему сведению, все настоящие повесы толстые. Мы проводим всё время в помещении, выпиваем и едим. А единственной физической нагрузкой является переспать с согласной девицей. Или с двумя. – Он вздохнул с ностальгией. – Боже. Иногда я скучаю по тем временам. К счастью, я могу всегда сесть на поезд до Лондона, когда возникнет необходимость.
– В Гэмпшире нет женщин? – спросил Итан.
Уэст бросил на него говорящий взгляд.
– Ты предлагаешь мне переспать с невинной дочерью местного сквайра? Или добропорядочной дояркой? Мне нужна женщина с опытом, Рэнсом. – Он подошёл к Итану и, в той же манере, прислонился спиной к стене. Проследив за взглядом собеседника, устремлённым на громадный портрет, он насмешливо проговорил: – Картина идеально ухватила суть этого человека. Член верхушки общества верховодит низшими слоями.
– Ты хорошо его знал?
– Нет, я видел графа всего несколько раз на больших семейных мероприятиях. На свадьбах, похоронах и тому подобном. Мы являлись бедными родственниками, и нашему присутствию не придавалось значения. Мой отец был жестоким козлом, а мать - кокеткой, у которой, как говорится, "не все дома". Что касается меня и моего брата, мы были парой угрюмых малышей, которые ходили кругами, пытаясь затеять драку с нашими кузенами. Граф не выносил нас обоих. Однажды он поймал меня за ухо и сказал, что я плохой, злобный парень, и когда-нибудь он позаботится о том, чтобы меня взяли юнгой на торговое судно, следующее в Китай, и его, несомненно, захватят пираты.
– И что ты ответил?
– Я сообщил ему, что надеюсь, он устроит это как можно скорее, потому что пираты воспитают меня гораздо лучше моих собственных родителей.
Итан почувствовал, как его лицо расплылось в улыбке, хотя он мог бы поклясться, что стоя перед этим чёртовым портретом, ничто не способно было его рассмешить.
– Отец избил меня до полусмерти за такие слова, – сказал Уэст, – но они того стоили. – Он задумчиво умолк. – И это моё последнее воспоминание о нём. Вскоре он умер, подравшись из-за женщины. Мой дорогой старый папаша никогда не позволял рациональным разговорам встать на пути его кулаков.
Раньше Итану не приходило в голову, что Уэст и Девон Рэвенелы вели какой-то другой образ жизни, кроме безбедного и праздного. Откровение вызвало в нём неожиданные чувства сопереживания и родства. Он не мог не проникнуться симпатией к Уэсту, который был чертовски дерзким, вёл себя легко и непринуждённо, сохраняя при этом скрытую внутреннюю твёрдость человека без иллюзий. Его Итан мог и понять, и найти с ним общий язык.
– А ты когда-нибудь встречался с графом? – спросил Уэст, медленно блуждая мимо ряда портретов.
– Однажды. – Итан никогда не рассказывал об этом ни одной живой душе. Но в тихой атмосфере портретной галереи он обнаружил, что делится воспоминаниями, которые преследовали его годами. – Когда моя мать была молодой, некоторое время граф имел с ней связь. Она была продавщицей, когда они познакомились, и красавицей. Жила в меблированных комнатах, за которые он платил. Отношения продолжались до тех пор, пока мама не узнала, что беременна. После этого граф не захотел её больше видеть, поэтому дал ей денег и рекомендации для работы, которая так и не состоялась. Её семья отреклась от неё, обратиться было некуда. Она знала, что если отдаст ребёнка в приют, то сможет устроиться на фабрику, но вместо этого решила меня оставить. Ангус Рэнсом, тюремный надзиратель в Кларкенуэлле, предложил ей брак и согласился растить меня как своего собственного сына.
– Но времена становились все более и более тяжёлыми, – продолжил Итан. – Наступил день, когда мы не смогли расплатиться за мясо и уголь для растопки очага. Мама взяла на себя смелость обратиться за помощью к графу. Она подумала, что ему не составит труда выделить несколько монет на своего собственного ребёнка. Но граф ничего не раздавал даром. Мама оставалась красоткой, и он всё ещё был не прочь этим воспользоваться. После этого она начала ускользать из дома, чтобы с ним встретиться, когда нам становились необходимы деньги на еду или уголь.