– Они сказали, что если еда в работном доме улучшится, то в него захотят попасть слишком много людей.
– То же самое говорят и о тюремной пище, – с мрачной улыбкой сказал Рэнсом. – Если питание чересчур улучшить, то утверждается, что люди начнут совершать преступления только из-за желания её попробовать. Но никто из тех, кто оказался по ту сторону тюремной решётки, никогда бы так не сказал. И единственное преступление, которое нужно совершить, чтобы оказаться в работном доме это быть бедным.
– Очевидно, им не хватает здравого смысла, – сказала Гарретт, – поэтому я решила обратиться к вышестоящему начальству. Я составляю жалобу в Министерство внутренних дел и Совет местного самоуправления, подробно разъясняя, почему управляющие работных домов должны установить минимальный набор стандартов. Это вопрос общественного здравоохранения.
Слабая улыбка коснулась его губ.
– Вкалываете, как пчела, – пробормотал он. – Вы когда-нибудь находите время для удовольствий, доктор?
– Я получаю удовольствие от работы.
– Я имел в виду, бьёте баклуши время от времени?
– У меня сегодня был разговор с доктором Хэвлоком на ту же тему, – сказала Гарретт, печально усмехнувшись. – Он назвал меня занудой. Подозреваю, вы бы с ним согласились.
Рэнсом весело выдохнул.
– А вы? – спросил он. – Зануда гасит всё удовольствие. Вы же разжигаете интерес.
Это высказывание застало её врасплох.
– Ну, естественно, я же бесстыдная искусительница, – насмешливо ответила она. – Это всем известный факт.
– Думаете, я потешаюсь над вами?
– Мистер Рэнсом, одно дело, когда вы делаете мне резонный комплимент, и совершенно другое, когда выставляете меня Клеопатрой.
Вместо того чтобы выглядеть пристыженным или смущённым, Рэнсом посмотрел на неё с лёгким недоумением.
– Пойдёмте со мной, – пробормотал он, взяв её за руку и подтолкнув к узкому переулку, где ряд скованных между собой повозок и тележек был поставлен на попа, оглоблями вверх. Из соседнего дома доносился сильный аромат поджаренной селёдки и подгоревших каштанов.
– В тёмную аллею? Думаю, не стоит.
– Я бы не хотел обсуждать это посреди улицы.
– Нет нужды в обсуждении, я высказалась по этому поводу.
– Теперь хочу высказаться я. – Рэнсом твёрдо взял её за руку. Гарретт стало любопытно, что он скажет, только поэтому она не стала возражать.
Подведя её к пустынному, затенённому порогу, Рэнсом опустил сумку с тростью и повернулся к ней.
– Что бы вы обо мне не думали, – сухо сказал он, – я бы никогда не стал играть с вами в подобные игры. Как вы вообще можете сомневаться в моём влечении к вам после нашего урока у Бужара. Или не заметили, что ваша близость превратила меня в похотливого племенного быка?
– Я заметила, – резко прошептала Гарретт. – Однако мужская эрекция не всегда вызвана сексуальным желанием.
Его лицо перестало выражать эмоции.
– Вы вообще о чём?
– Спонтанная эрекция может быть вызвана натиранием мошонки, травматическим повреждением промежности, обострением подагры, воспалением предстательной железы... – Ей пришлось прерваться, когда Рэнсом вплотную притянул её к себе.
Она встревожилась, ощутив, как всё его тело начало содрогаться. Только услышав обрывистые смешки около уха, Гарретт поняла, что он изо всех сил пытается не расхохотаться.
– Что здесь смешного? – приглушённо спросила она, уткнувшись в его грудь. Он не ответил, просто был не в состоянии, только яростно покачал головой и продолжил с трудом сопеть. Она уязвлёно проговорила: – Как врач, могу вас заверить, что в спонтанной эрекции нет ничего весёлого.
Высказывание чуть не довело его до истерики.
– Боже, – взмолился он, – давайте оставим врачебную терминологию. Пожалуйста.
Гарретт придержала язык, дожидаясь, пока он возьмёт себя в руки.
– Дело не в натёртой мошонке, – в конце концов, ответил Рэнсом, в его голосе всё ещё слышались отзвуки смеха. Неровно вздохнув, он прижался носом к её виску. – Поскольку мы, похоже, не выбираем выражений, я раскрою вам причину: всё дело в том, что я обнимал женщину, о которой и так мечтал больше, чем следовало. Ваше присутствие заставляет мою кровь кипеть. Но я не имею права вас хотеть. И мне не стоило приходить сегодня.