Итан склонился над ней, побуждая Гарретт откинуться на его руку, пальцы скользнули под жёсткий материал, чтобы приподнять крепкую, нежную грудь. Он опустил голову. Взяв розовый кончик в рот, Итан потянул за твёрдый бутон. Она ахнула и задрожала, сжимая и разжимая руку на его плече, словно кошка, разминающая лапки.
Для Итана половой акт всегда был сделкой или оружием. Его обучили искусству соблазнить любого человека, мужчину или женщину, чтобы те раскрыли свои самые сокровенные секреты. Он знал бесконечное количество способов, как возбуждать, мучить и дарить наслаждение, сводя желанием с ума. Он совершал такие поступки и испытывал такие вещи на себе, которые большинство людей сочли бы за рамками дозволенного. Но Итан никогда не ощущал такого момента близости, как сейчас.
Не торопясь, он проложил дорожку из медленных поцелуев ко второй груди, смакуя невероятную гладкость её кожи. Когда его губы достигли края сорочки, Гарретт неуклюже стянула ткань вниз. Несмотря на сильное возбуждение, Итан мимолётно улыбнулся её нетерпению. Обхватив грудь снизу, он поцеловал бледный изгиб, намеренно избегая розового центра. Гарретт зарылась пальцами в его волосы, пытаясь направить рот туда, куда ей хотелось. Итан воспротивился, легонько подув на тугую вершинку. Гарретт задрожала от разочарования, когда он мучительно долго завис над соском, заставляя ждать их обоих. Наконец, сжалившись, он поймал крепкий бутон ртом, глубоко втянув его внутрь, дразня языком.
Это всё, что он был в состоянии вынести, прежде чем ему пришлось убрать губы. Она попыталась поцеловать его, но он покачал головой и удержал Гарретт на месте. Итан никогда не возбуждался до такой степени, его плоть настолько сильно затвердела, что каждая пульсация отдавалась болью.
– Я должен остановиться, – хрипло произнёс он. Пока ещё был в состоянии.
Её руки медленно обхватили его шею.
– Останься со мной на ночь.
Переполненный похотью и желанием Итан уткнулся носом в её раскрасневшуюся щёку.
– Ах, дорогая, – прошептал он, – ты этого не хочешь. Я бы не был милым. Довёл бы тебя до грани и держал бы на острие желания, пока ты не стала бы сквернословить и кричать от удовольствия, так что услышали бы все соседи. А после того, как я довёл бы тебя до долгой, мощной разрядки, возможно, отшлёпал бы за то, что была такой шумной девчонкой. Ты этого хочешь? Провести ночь в постели с большим подлым ублюдком?
Её голос заглушила ткань его пиджака.
– Да.
Он проглотил смешок.
Она сидела на столе, на её свисающих ногах были надеты белые хлопковые чулки, удобные сапоги для ходьбы. Её раздвинутые бёдра должны были придать ей распутный вид, но вместо этого поза напомнила ему о маленьком сорванце. Итан не мог поверить, что Гарретт позволит себе предстать перед ним в таком беззащитном виде.
Он наклонился вперёд, отыскав её рот. Она вздрогнула и открылась ему навстречу, позволив отведать её вкус.
Когда она поняла, что его рука прокралась под юбки и поднималась вверх по бедру, мелкие мышцы на ноге Гарретт напряглись.
Даже самый сдержанный фасон женских панталон предполагал длинный разрез в промежности. Пока женщина стояла, эта деталь нижнего белья выглядела абсолютно скромно, но как только она садилась, створки полностью раскрывались. Дойдя до края распоротого шва, он осторожно положил большой палец на нежную кожу внутренней поверхности бедра.
Гарретт оторвалась от его рта и уткнулась лицом в шею.
Итан крепче приобнял её, а его большой палец скользнул выше, круговыми движениями пробираясь к линии роста шелковисто-грубоватых кудряшек. Он легонько пробежался по верху локонов, шевеля волоски дразнящими поглаживаниями, которые рождали слабые отголоски ощущений у корней.
Перебирая, что может возбудить Гарретт или заинтриговать, Итан ласково прошептал в местечко ровно за мочкой её уха:
– В Индии перед тем, как мужчина женится, его учат, как угодить жене согласно древним текстам об эротическом искусстве. Он получает знания об объятиях, поцелуях, ласках и укусах, которые приносят удовлетворение.