Удивительно, но причёска смотрелась чудесно. Спереди волосы были уложены лёгкими волнами, с несколькими выбившимися прядками у лба. На макушке красовалась корона из вьющихся локонов, при этом шея и уши остались открытыми. В качестве заключительного штриха Полин закрепила несколько шпилек, увенчанных прозрачными стеклянными бусинками, которые сверкали в зачёсанных наверх кудрях.
– Не напоминает Мэрию Антуанетту? – самодовольно спросила Полин.
– И в самом деле, нет, – ответила Гарретт, смущённо усмехнувшись. – Merci, Полин. Вы проделали великолепную работу. Tu es artiste.
С большой осторожностью горничная помогла Гарретт одеть элегантное платье из бледного сине-зелёного шёлка, поверх покрытого прозрачной мерцающей тканью. Наряд не предполагал большого количества отделки, кроме лёгкой пены рюшей на вырезе. Юбки были собраны сзади и элегантно ниспадали на пол пышными оборками, обрисовывая изгибы талии и бёдер. Гарретт волновал слишком низкий вырез, хотя и Хелен, и Полин заверили её, что он никоим образом не выглядит неприлично. Сквозь пышные и прозрачные рукава легко просматривались плечи и руки. Осторожно подняв подол юбок, она надела туфли на каблуках, обтянутые синим шёлком и расшитые сверкающими хрустальными бусинами.
Гарретт подошла к зеркалу в полный рост, и у неё расширились глаза, когда она увидела новую версию самой себя. Какие странные ощущения вызывало лёгкое, мерцающее и роскошное платье, выставляющее на показ шею, зону декольте и руки. Не совершала ли она ошибку, выходя в свет в таком виде?
– Я выгляжу глупо? – неуверенно спросила она. – Неподобающе?
– Боже, нет, – искренне ответила Хелен. – Я никогда не видела тебя настолько красивой. Ты словно... проза, которую превратили в поэзию. С чего бы тебе беспокоиться, о том что покажешься глупой?
– В таком виде никто не скажет, что я выгляжу, как доктор. – Гарретт помолчала, прежде чем иронично продолжить: – С другой стороны, они говорят тоже самое, когда на мне халат и шапочка хирурга.
Кэрис, которая играла с оставленными стеклянными бусинами на туалетном столике, невинно проговорила:
– Для меня ты всегда выглядела как доктор.
Хелен улыбнулась младшей сестрёнке.
– А ты знаешь, Кэрис, что доктор Гибсон - единственная женщина-врач в Англии?
Кэрис покачала головой, оглядев Гарретт огромными заинтересованными глазами.
– Почему нет других?
Гарретт улыбнулась.
– Многие считают, что женщины не подходят для работы в медицинской профессии.
– Но женщины же могут работать медсёстрами, – проговорила Кэрис с проницательной детской логикой. – Почему они не могут быть врачами?
– На самом деле, к примеру, в Америке или Франции существует множество женщин-врачей. К сожалению, здесь у нас женщинам не разрешается получать медицинскую степень. Пока что.
– Но это не честно.
Гарретт улыбнулась в обращённое кверху личико девочки.
– Всегда найдутся люди, которые скажут, что твои мечты неисполнимы. Но они не смогут тебя остановить, если ты сама с ними не согласишься.
По прибытии в особняк Уинтерборнов доктор Хэвлок одобрительно оглядел Гарретт и охарактеризовал её вид, как «вполне презентабельный», а затем увёз в личном экипаже. Их пунктом назначения значилась личная резиденция министра внутренних дел на Графтон-стрит, в северном конце улицы Альбемарл. Многие величественные дома по соседству занимали правительственные чиновники, которые настаивали на том, что им важно жить, как люди с высоким социальным положением за счёт налогоплательщиков. "Работа в гостиной, – утверждали они, – является лишь частью кабинетной работы", и поэтому роскошные светские развлечения, такие как это, в конечном счёте, шли на благо общественности.
"Возможно, так и есть," – подумала Гарретт, – "но со стороны это выглядело баловством высокопоставленных лиц".
Их проводили в щедро декорированный особняк, где комнаты были заполонены предметами искусства и цветочными композициями, а стены покрыты шёлком или обоями с ручной росписью. Сразу бросилось в глаза, что на мероприятии присутствовало не менее четырехсот гостей, хотя комфортно здесь могла разместиться лишь половина из них. Из-за давки в помещении было душно и жарко, дамы, в шелках и атласных тканях, покрывались испариной, а джентльмены изнемогали в своих чёрных вечерних костюмах. Слуги перемещались по полосе препятствий из плеч и локтей с подносами шампанского со льдом и охлаждённого шербета.