– Ты когда-нибудь слышала выражение "держать волка за уши"?
– Нет.
– Оно означает, что человек в беде независимо от того отпустит он их или нет.
Гарретт потёрлась щекой о его руку.
– Если волк - ты, то я не отпущу.
Понимая, что он не сможет отослать Гарретт, Итан тихо выругался и так крепко обнял, что её пятки оторвались от пола. Его рот нашёл девичью шею и сотворил нечто среднее между поцелуем и укусом, очень нежно, но применив зубы. Он провёл языком по этому местечку, и она ахнула от ответной пульсации между бёдер.
– Сегодня моё имя Эдвард Рэндольф, – услышала Гарретт его тихие слова. – Я - строитель из Дарема.
Гарретт потребовалось время, чтобы осознать сказанное. Но она храбро вступила в игру.
– Зачем вы проделали такой путь из Дарема, мистер Рэндольф?
– Убедить некоторых членов парламента проголосовать против законопроекта о строительных нормах. А пока я в городе, осматриваю красоты Лондона.
– Какую достопримечательность вы хотите увидеть больше всего? Тауэр? Британский музей?
Он поднял голову.
– Я как раз ею любуюсь, – сказал Итан, и прежде чем отвести в буфет, в течение нескольких обжигающих секунд не отводил от Гарретт взгляд.
Глава 12
Помещение наводняли беспрестанные звуки: разговоры; смех; скрип пола под ногами; звон серебра, фарфора и стекла; грохот подносов; щёлканье вееров. Гости окружили длинные столы в попытке добыть лимонад или мороженое. Когда лакей внёс в комнату поднос с десертами, Итан потянулся за одним из них, ещё до того как слуга успел добраться до места назначения. Движение оказалось настолько ловким и быстрым, что лакей его даже не заметил.
Отведя Гарретт в уголок, который занимала высокая комнатная пальма в терракотовом горшке, Итан протянул ей стеклянную вазочку с ледяным шариком лимонного сорбета и крошечной перламутровой ложечкой, вставленной сбоку.
Гарретт с благодарностью приняла десерт и попробовала ложечку терпкого, ледяного пюре. Оно мгновенно растаяло на языке и проскользнуло по горлу изумительной прохладой.
Когда она подняла взгляд и уставилась Итану Рэнсому в лицо, её окутало чувство нереальности. Суровое совершенство его внешности слегка нервировало.
Отведав ещё немного лимонного сорбета, Гарретт нерешительно задала вопрос:
– Как у тебя шли дела с тех пор, когда мы виделись последний раз?
– Довольно хорошо, – ответил Итан, хотя выражение его лица говорило о том, что хорошо дела и вовсе не шли.
– Я пыталась представить, чем ты был занят, но понятия не имею, как проходит твой обычный день.
Казалось, его немного позабавило её высказывание.
– У меня не бывает обычных дней.
Гарретт откинула голову, глядя на него.
– А тебе бы хотелось? Ну, то есть, не хотел бы ты придерживаться постоянного графика?
– Возможно, если бы работа была интересной.
– И что бы ты делал, если бы мог выбирать?
– Наверное, служил в правоохранительных органах. – С непроницаемым выражением лица он обвёл комнату взглядом. – У меня есть хобби, на которое я не прочь тратить больше времени.
– Правда?
– Я конструирую замки, – ответил Итан.
Гарретт посмотрела на него с сомнением.
– Ты говоришь сейчас, как мистер Рэндольф?
Он опустил на неё взгляд, и его губы дрогнули.
– Нет, я вожусь с замками с детства.
– Неудивительно, что ты раскритиковал мою входную дверь, – сказала Гарретт, борясь с искушением дотронуться до ямочки на его щеке. – Спасибо за усовершенствования, которые ты внёс... замок, петли... и молоток в виде головы льва. Мне очень понравилось.
Голос Итана смягчился.
– Тебе понравились фиалки?
Она помедлила перед тем, как покачать головой.
– Нет? – спросил он, при этом его голос стал ещё мягче. – Почему?
– Они напомнили мне о том, что мы можем больше никогда не увидеться.
– После сегодняшнего вечера, возможно, так и произойдёт.
– Ты говоришь так каждый раз, когда мы встречаемся. Тем не менее, продолжаешь выскакивать, как чёрт из табакерки, что заставляет меня в этом всё больше и больше сомневаться. – Гарретт помолчала, а потом смущённо добавила: – И надеяться.
Его ласковый взгляд коснулся её лица.
– Гарретт Гибсон... пока я жив, я буду хотеть находится рядом с тобой, где бы ты не оказалась.
Она печально улыбнулась.
– Ты - единственный, кто этого хочет. Последние две недели я была в плохом расположении духа. Оскорбила практически всех, кого знаю, и отпугнула парочку пациентов.
– Тебе был нужен я, чтобы смягчить твой нрав, – проговорил он низким бархатистым голосом.