– Сигару? – переспросила Гарретт, изображая потрясение. – После того, как я столько раз слышала, как вы называете табак "ядовитой роскошью"? Не так давно вы сказали мне, что не выкурили ни одной сигары со дня свадьбы.
– Мало кто может преодолеть такую сильную волю, как у меня, – сказал Хэвлок. – Но, ей-богу, я с этим справился.
После того, как доктор Хэвлок ушёл, Гарретт внимательно присмотрелась к Итану.
– Он был прав кое в чём, ты, и правда, похож на Рэвенелов. Особенно глазами. Не могу представить, как я этого раньше не заметила. Какое странное совпадение.
Итан ничего на это не ответил, только нахмурившись, задал вопрос:
– Для чего леди Хелен хочет познакомить тебя с Уэстоном Рэвенелом?
– Кажется, она думает, что мы понравимся друг другу, но у меня пока не нашлось времени.
– Вот и хорошо. И близко не подходи к мерзавцу.
– Почему? Что он такого сделал?
– Он - Рэвенел. Этого вполне достаточно.
Брови Гарретт взлетели вверх.
– Ты испытываешь неприязнь по отношению к этой семье?
– Ага.
– Даже к леди Хелен? Она самая деликатная и добродушная женщина на свете. Ни один разумный человек не смог бы её невзлюбить.
– Я не ненавижу всех по отдельности, – проговорил Итан, понизив голос, – но всех в целом. И если ты когда-нибудь сблизишься с Рэвенелом, мне придётся придушить его голыми руками.
На мгновение Гарретт опешила и не могла сформулировать ответ. Она устремила на него холодный, осуждающий взгляд.
– Понятно. Под этим шикарным вечерним костюмом скрывается не кто иной, как ревнивый зверь, не способный контролировать свои примитивные порывы. Вот как?
Итан посмотрел на неё с непроницаемым лицом, но через секунду, она заметила весёлую вспышку в его глазах. Склонившись над ней, он пробормотал:
– Скорее всего, для нас обоих будет лучше, acushla, если ты никогда не узнаешь, что скрывается под моим костюмом.
Гарретт не относилась к тому типу женщин, которых можно легко вогнать в краску, если это вообще было возможно, но сейчас она чувствовала, что становится красной, как свекла. Отведя взгляд, Гарретт попыталась взять под контроль буйный румянец.
– Как ты можешь ненавидеть целую семью? – спросила она. – Они же не могли все вместе что-то тебе сделать.
– Это неважно.
Очевидно, это было не так. Но Хелен и словом не обмолвилась о конфликте между Рэвенелами и Итаном Рэнсомом. Что могло его настроить на такой враждебный лад? Она решила обсудить этот вопрос с ним позже.
Они задержались в буфете, пока большая часть людей не отбыла в салон, и покинули комнату с последними несколькими отставшими гостями. В отдалении послышался голос леди Тэтхем, которая объявляла первого артиста. Как прохладная, успокаивающая вода в ручье, в холле разлились безмятежные звуки игры на пианино полонеза Шопена в ми-бемоль мажоре. Однако вместо того, чтобы направиться в сторону музыки, Итан повёл Гарретт по коридору в другой конец дома и вниз по частной лестнице.
– Куда мы идём? – спросила Гарретт.
– В личный кабинет Тэтхема.
Спустившись на первый этаж, они пересекли прихожую и дальше направились по тихому коридору. Подойдя к двери в конце, Итан попробовал повернуть ручку. Она отказалась поддаваться.
Опустившись на корточки, Итан осмотрел замок.
– Ты можешь его вскрыть? – прошептала Гарретт.
– Цилиндровый замок? – спросил он, словно ответ был очевиден. Итан выловил из внутреннего кармана пиджака пару тонких металлических предметов. Кропотливо вставив инструмент с крючком на конце в нижнюю часть замочной скважины, другой отмычкой он один за одним приподнял внутренние штифты. Щёлк-щёлк-щёлк. В мгновение ока цилиндр повернулся, и дверь открылась.
Заведя Гарретт в тёмную комнату, Итан достал из кармана маленький стальной спичечный футляр и ловко зажёг напоминающее по форме крылья летучей мыши бра. Невысокое, широкое пламя заиграло в стеклянном плафоне, заполняя комнату белым свечением.
Гарретт огляделась по сторонам и испугалась, увидев ирландского сеттера, спокойно сидящего у очага, но потом поняла, что это чучело. Кабинет переполняли декоративные предметы: павлиньи перья, торчащие из вазы с удлинённым горлышком, изделия из бронзы, статуэтки, украшенные шкатулки. Вдоль большинства стен тянулись высокие шкафы из чёрного орехового дерева с полками и выдвижными ящичками, некоторые из которых имели врезанные в переднюю панель замки. То малое пространство, что оставалось, заполняли картины с изображениями собак и сцен охоты, а также небольшие артефакты и разнообразные предметы древности, представленные в рамках под стеклом. На оконных рамах, за раздвинутыми бархатистыми шторами со свагами, в качестве защитной меры стояли стальные решётки с завитками в качестве орнамента.