– Гарретт... совершив этот поступок, мы только усугубим положение.
Прижавшись ртом к его челюсти, она вдохнула восхитительный аромат Итана и провела губами по гладко выбритой коже.
– Раздевайся, – прошептала она.
Гарретт почувствовала, как он сглотнул. Итан тяжело вздохнул и встал.
Усевшись на маленькой кровати, Гарретт наблюдала за тем, как он без спешки раздевался. Одна за другой, детали одежды летели на пол, собираясь в небрежную кучу.
Итан обладал самым красивым телосложением, которое Гарретт когда-либо видела: длинные и элегантные руки и ноги, широкие плечи и грудь, могучее тело закалённое и отполированное до блеска годами жестоких физических нагрузок. Свет от абажура из матового стекла цеплялся за многочисленные изгибы мышц, когда он двигался резкие контуры отблескивали серебряными полумесяцами. Она и так знала, что природа его не обделила, но ни что не шло в сравнение с тем, чтобы лицезреть это воочию. О, Итан выглядел необыкновенно. Красив с ног до головы. Здоровый самец в расцвете сил, абсолютно не стеснявшийся своей наготы.
А вот Гарретт, которую почти никогда не лишало самообладания обнажённое тело, нервничала, смущалась и тряслась от желания.
Перед тем, как вернуться в постель, Итан пробежался взглядом по личным вещам Гарретт, стоявшим на комоде и туалетном столике: набору перламутровых гребней и расчёсок, вышитой салфетке под лампу, которую она смастерила в школе, шкатулке для шпилек с вязаной крышкой, давний подарок мисс Примроуз, и маленькой фарфоровой баночке мази с миндальным маслом. Он задержался глазами на небольших предметах в рамке, висящей на стене, паре маленьких вязаных детских рукавичек, украшенных цветком из ленты на тыльной стороне.
– Моя мама сделала их для меня, – смущённо проговорила Гарретт. – Возможно, глупо вешать их на стену, но у меня очень мало вещей, которые с ней связаны. У неё были золотые руки.
Итан присел на кровать. Он взял её за руки и поднёс их к губам, целуя пальцы и ладони.
– Значит, вот от кого ты их унаследовала.
Гарретт подалась вперёд и прижалась щекой к его густой копне волос.
– Ты принёс картинку? – спросила она.
– Я оставил её возле двери.
Ненадолго опустив подбородок ему на плечо, она заметила прямоугольный свёрток, прислонённый к стене.
– Можно посмотреть?
– Потом, – ответил Итан. – Одному богу известно, зачем она тебе. Обезьяна выглядит одержимой мыслью об убийстве.
– Уверена, что у неё есть на то причины, – сказала она, отстраняясь, чтобы посмотреть на него. – Велосипедные сиденья могут вызывать раздражение и онемение промежности.
По какой-то причине Итану комментарий показался смешнее, чем был задуман. В его глазах промелькнуло веселье, и на щеке появилась ямочка. Гарретт не смогла удержаться и прикоснулась к соблазнительной маленькой впадинке кончиком пальца, наклонившись вперёд, она прижалась к ней губами.
– Каждый раз, когда я замечала, мне хотелось её поцеловать, – сообщила ему Гарретт.
– Что поцеловать?
– Ямочку на щеке.
Итан выглядел искренне озадаченным.
– У меня нет ямочки.
– Есть. Она появляется, когда ты улыбаешься. Разве никто тебе не говорил?
– Нет.
– Ты не замечал её в зеркале?
Во внешних уголках его глаз собрались морщинки.
– Обычно я не улыбаюсь, глядя в зеркало.
Он положил ладонь на шею Гарретт сзади и завладел её ртом с жарким, голодным напором. Она открылась навстречу шелковистому вторжению его языка, от изысканного вкуса Итана у неё закружилась голова. Он медленно опрокинул её на кровать, лениво целуя, не спеша подогревая ощущения. Нежные руки двигались по ночной рубашке, познавая формы тела Гарретт через тонкий муслин.
Она неуверенно коснулась лёгкой поросли волос на его груди, на ощупь кудряшки казались гладкими и жёсткими. Гарретт обвила Итана руками, и её глаза широко распахнулись, когда она ощутила, насколько сильно развиты и отчётливо выражены мышцы его спины.
– Святые небеса.
Итан поднял голову и вопросительно на неё посмотрел.
– Твои трапециевидные и дельтовидные мышцы превосходны, – мечтательно проговорила Гарретт, шаря руками по его телу. – А широчайшая мышца спины идеально определяется.
Пока он расстёгивал её ночную рубашку, у него вырвался низкий смех.
– Ты засмущала меня всеми этими пышными комплиментами.
Итан частично опустился на неё, раздвинув ноги Гарретт бедром, и она почувствовала, как его губы заскользили по только что обнажившейся груди. Её дыхание участилось, пульс пустился вскачь, пока его руки блуждали повсюду, стягивая с неё ночную рубашку, пробираясь под ткань. Вскоре она оказалась полностью обнажена, ощущая разнообразную текстуру, накрывающего её тела: неровности, гладь, твердь и шёлк. Итан полностью контролировал ситуацию, сопровождая Гарретт в мир, где он был мастером, а она новичком.