Сильные руки двигались по её стройной фигуре, даря, лёгкие словно пёрышко, ласки.
– Я так долго об этом мечтал, – прошептал он. – Когда мы впервые встретились, какая-то часть моего сознания сказала: "Хочу её".
Гарретт улыбнулась, прижавшись к волосатой груди. Она потёрлась носом об аккуратную тёмную окружность мужского соска и прикоснулась к нему языком.
– Почему ты тогда не искал встреч?
– Я знал, что ты слишком хороша для меня.
– Нет, – тихо запротестовала она. – Я же не голубых кровей, а простолюдинка.
– В тебе нет ничего простого. – Итан начал поигрывать её длинными волосами, просеивая их между пальцами, проводя кончиками прядей по своим губам и щекам. – Знаешь, почему я подарил тебе фиалки? Они красивые и маленькие, но достаточно крепкие, чтобы прорасти в трещинах городского тротуара. Я не раз бывал в тёмных уголках и видел, как они росли группками возле сломанного крыльца или у основания кирпичной стены, яркие, как драгоценности. Даже без солнечного света или плодородной почвы, они появляются, чтобы выполнить задачу цветка.
Он наклонился и прижался губами к позолоченному изгибу её груди, будто бы мог попробовать на вкус свет на коже.
– Не нужно было оставлять лампу в твоей комнате зажжённой, – прошептал он. – Я смогу отыскать тебя, где угодно, при свете дня или в темноте. – Итан медленно поцеловал и прочертил языком жаркий след между грудями, который становился прохладным от его дыхания. Он припал к её пупку, осторожно подул на маленькую впадинку... и остановился, когда его внимание привлёк неожиданный запах. – Лимон, – пробормотал он, ища источник аромата.
– Это... губка, – осторожно проговорила Гарретт, по её лицу и шее разлилась краска смущения. Одним из способов предотвратить беременность было поместить внутрь кусочек мягкой губки, смоченной лимонным соком. – Она... она вставляется внутрь...
– Да, я в курсе, – пробормотал Итан, утыкаясь носом в низ её живота.
– Правда?
Она почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.
– Я же не зелёный юнец.
Его рука нежно раздвинула бёдра Гарретт, кончики пальцев скользнули вниз под колени и снова вверх. Вниз... вверх... поглаживание было гипнотическим, волнообразным, будто её дразнили чуткие щупальца. Его рот смело прошёлся вдоль углубления между её ногой и пахом, слабая щетина, задев нежное местечко, произвела будоражащий эффект, пока он продвигался всё дальше вниз. Пальцы Итана не спеша пробрались в, преграждающие путь к её лону, локоны, разминая и поглаживая, большие пальцы раздвинули мягкие складки. Он просунул язык внутрь и извилистым движением провёл им вверх, разделяя лепестки.
Гарретт напряглась и ахнула, отталкивая его голову.
Итан приподнялся на локтях, и в его глазах блеснуло ласковое насмешливое выражение.
– Я тебя шокировал, любовь моя?
Гарретт было трудно соображать. Всё тело пульсировало.
– Немного, – неуверенно откликнулась она. – Это мой первый опыт.
– Но раньше ты казалась такой отважной, со всеми этими разговорами о позах.
Его пальцы начали непристойно с ней заигрывать, перебирая пушистые кудряшки.
Казалось, она излучала желание. Гарретт удивилась, не увидев, струек пара, исходящих от её кожи.
– Я... Я думала, что мы начнём с более приличных вещей, а к безрассудным перейдём позже.
Уголок его рта лениво приподнялся.
– Приглашая в свою постель, ты вряд ли ожидала от меня приличного поведения.
Проведя большим пальцем по нежной щели её лона, он проник внутрь и обвёл сосредоточение влажности. В глубине её тела зародилась приятная дрожь.
Жаркие, невероятно синие глаза устремились на её раскрасневшуюся кожу, будто бы, читая мысли, словно они висели в воздухе.
– Ты хотела узнать, что я смогу заставить тебя почувствовать. Хотела узнать, каково это - потерять себя в страсти, а после оказаться в безопасности моих объятий. Ну вот, я здесь, и буду любить тебя каждой частичкой своего существа.
Его пальцы нежно раздвинули её плоть, дразня шелковистые складочки и лепестки. Очарованно, она наблюдала, как его голова опускается, мощные плечи прогибаются. Он начал медленно лакомиться ею, и Гарретт почувствовала такое блаженство, что ей казалось, она может потерять сознание. Его язык уговаривал и мучил, метался и кружился. Её плоть увлажнилась, стала чувствительнее, внутренние губы припухли и разгорячились, интимные мышцы беспомощно сжимались вокруг пустоты. Итан исследовал замысловатые тайны сосредоточения её женственности, тихо рыча от удовольствия, пробуя Гарретт на вкус. "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста", – хотелось умолять ей, но единственными звуками, которые она могла издать, оказались тихие всхлипывания. Желание, которое в ней разжигал Итан, не оставляло места для гордости.