Однако не надо думать, что нам, заядлым глобалистам, совсем плевать на трогательную старину. Вовсе нет! У меня дома на полке на видном месте стоит старинный, практически антикварный утюг. С крышкой. Угольный. Я его из деревни привез.
— У нас раньше тоже такие были, — ностальгически вздохнул Мартин. — До сих пор, наверное, на сельских чердаках кое-где валяются.
Теперь и у него, и у меня дома утюг фирмы «Braun». Наши жены ездят на одинаковых автомобилях. У нас в домах стоят одинаковые телевизоры и стиральные машины одной фирмы. Зимой мы ездим на одни и те же горнолыжные курорты или в Таиланд. А летом — в Турцию или Испанию.
Даже отношение интеллигентов к своим странам во всем мире похожее. Как российские интеллигенты поносят «эту страну», всем известно. Вот и Мартин во время разговора жаловался на Францию. Хотел насовсем уехать в Штаты. Во Франции ему не нравилось «традиционное хамство» и прочие штуки, который наметанный глаз интеллигента всегда умеет отыскать на родине.
В том году, когда состоялась эта беседа, нам обоим было далеко за тридцать. Каждый из нас недавно приобрел собственное жилье. Я на окраине Москвы, Мартин — в предместьях Парижа. Потому что не в центре дешевле. И у него, и у меня площадь «апартамента» — 80 «квадратов». Правда, планировка разная, у меня маленькая 8-метровая кухня, но зато есть кладовка размером почти с кухню, а у него большая кухня, но вместо кладовки — большой балкон-терраса. На котором Мартин (по русскому обычаю!) и хранит всякое барахло.
Зато предместья Москвы гораздо зеленее парижских! Спальные районы столицы и подмосковные городки буквально утопают в зелени, практически представляя собой парки, шумящие толстыми пятиэтажными деревьями. Но и это не от ментальности.
— В Париже гораздо меньше зелени, — сообщил Мартин, глядя в окно на зеленую кашу, среди которой там и сям возвышались двенадцатиэтажки. — Потому что там земля слишком дорогая, чтобы ее растениям отдавать — все застраивают.
— Да, здесь мы пока отстаем от цивилизованного мира, — кивнул я.
Однако кое в чем Москва превзошла Париж! Одна вещь на моей кухне так взяла Мартина за сердце, что он подробно расспросил, где такое можно купить, и заявил, что купит этого побольше, привезет в Париж и это будет для его жены самым лучшим подарком из России!
Угадайте, что привело его в такой восторг?
Обычная клеенка, лежащая на моем кухонном столе!
— Красиво и практично! — как ребенок радовался Мартин. — Не намокает, моется!.. Как это называется по-русски?..
— Неужели в Париже клеенка не продается?
— Нет. У нас только тканые скатерти. Непременно куплю.
Когда Мартин уехал, я сел в кресло-качалку и глубоко задумался: что будет, когда железный каток глобализации докатится до русской клеенки? Разнесет ли он ее по всему миру, как это произошло с итальянской пиццей, или, напротив, закатает в небытие? Это важный вопрос! Потому что менять клеенку на тканую скатерть я совершенно не собираюсь. Должно же быть и у русских глобалистов что-то святое! Какая-то, черт побери, самоидентификация…
Язык до Киева доведет
А почему это в книге о дураках и оружии я столько внимания уделяю менталитету? Да потому что на этот самый загадочный менталитет ссылаются леваки всех стран, где встает вопрос легализации огнестрела. В том числе в России.
— Нельзя нашим людям давать оружие. Перестреляют друг друга! Менталитет у нашего народа такой быдляцкий, — говорят либералы-демократы и прочие социалисты — страдатели за дело народное и лютые защитники его быдляцких интересов. Они всегда лучше знают, что этому дитяти неразумному — народу — нужно. И всегда готовы за него решать. Опекуны! Отцы нации! Добрые и сердечные, в отличие от народа.
Примерно в тех же выражениях (не буквально, но по сути) о своем народе говорят немецкие демократические либералы. И английские. И еврейские. И литовские…
Менталитет у всех наций, получается, вот такой вот одинаковый: дай в руки ствол — побегут мочить друг друга, сразу возрастет преступность и проч.
…Не зря говорят: каждый живет в том мире, в котором хочет. Социал-озабоченные люди живут в придуманном (то есть не подтвержденном практикой) мире, где людям не хватает малости, чтобы стать преступником, — пистолета. Социалистов окружают дебилы, нищие, вечно угнетаемые меньшинства, инфантильные кретины, не способные поднести ложку ко рту и потому нуждающиеся в постоянной опеке патерналистского Государства, стоящего высоко над людьми. Государство в глазах социалистов имеет больше прав, чем люди, и выступает в роли Отца, распространяя окрест сияние святости…