— И Динамо… — до Спиридонова дошло, как я, не занимаясь спортом сумел попасть в спортивное общество.
— Резерв одиннадцатого управления, — не стал скрывать я. — Занимаюсь у Выгорского, если знаете такого.
— Знаю, — у Владимира Васильевича даже голос сел. — Теперь понятно, чего ты Дёмина с дружками не испугался. Ты их раскатать в блин за пару секунд мог.
— Ну вы из меня монстра то не делайте. — я скривился. — Я первым никого не трогаю. Чисто защищаюсь.
— И-извините С-Семён, — снова подала голос Зоя, на этот раз гораздо вежливее и даже немного испугано. — А это что?
— Это? — я взял протянутую книжицу. — А, это! Это наградная книжка ордена «За личное мужество». Тоже буквально неделю назад получил.
— Чего?!! — вот теперь Спиридонов не выдержал и одним движением выдернул у меня документ, а рядом словно по волшебству возникла председатель приёмной комиссии. — Чеботарёв Семён. Номер… где орден?!
— Так я не ношу, — я пожал плечами и распахнул куртку, демонстрируя футболку с приколотыми значками. — И так вон приходится таскать кучу железа. Да и понты это, на мой взгляд.
— Получил награду за дело?! — упёрся взглядом в меня физрук. — Значит обязан носить! Государство просто так никого не награждает. Понял?
— Он понял, — никто не заметили, как в кабинете появился ещё один человек, в хорошем строгом костюме, сразу выдававшем в нём сотрудника одной небезызвестной мне конторы. — Семён Чеботарёв был награждён за спасение жизни нескольких человек и помощь в ликвидации опасности. И конечно, будет носить награду или планку на форме согласно статуту. Как и положено ответственному комсомольцу студенту нашего техникума.
— Вы из первого отдела, я правильно понимаю, — я поднялся, глядя на незваного гостя. — Видимо уже в курсе.
— Конечно, Семён. — кагэбэшник протянул мне руку. — Сухарев Алексей Михайлович, майор госбезопасности. Заканчивай здесь и зайди потом ко мне. Познакомимся поближе. Владимир Васильевич, будьте добры, проводите юношу, чтобы не заблудился. Не буду мешать. Продолжайте товарищи.
— И кто ты такой, Семён Чеботарёв? — физрук задумчиво уставился на дверь, за которой скрылся чекист, а затем посмотрел на меня. — И что с тобой делать?
— Понять и простить? — я снова сел перед Зоей. — Одно могу обещать, скучно со мной точно не будет. 11
Глава 2
— Проходи, присаживайся. — приветливо кивнул мне на стул Сухарев. — Чай будешь? Владимир Викторович, благодарю за помощь. У вас, кажется, скоро тренировка?
— Да, пойду я, пожалуй, — верно понял очень «тонкий» намёк физрук. — Семён, не забудь! В сентябре начинаем тренировки!
— Конечно, — я кивнул, постаравшись добавить в голос побольше энтузиазма. — Как только — сразу к вам!
— Ну всё, бывай, удачно тебе сдать экзамены. — Спиридонов махнул рукой и вышел за дверь, плотно притворив её за собой.
— Значит Владимир Викторович уже успел завербовать тебя в свои ряды, — с лёгким удивлением констатировал факт майор. — Честно говоря не ожидал. Судя по делу, тебя не слишком интересует спорт и общественные мероприятия.
— Так далеко не факт, что меня на поле вообще выпустят, — я легкомысленно откинулся на спинку стула, наслаждаясь прохладой кондиционера. — С моим то рангом. Почему тогда не сделать приятно человеку. Пусть порадуется.
— А ты уверен, что ему будет приятно? — прищурился Сухарев, глядя на меня холодным взглядом. — когда ты в последний момент сольёшься. А ведь на тебя все будут рассчитывать. По-твоему, это достойно комсомольца?
— Только на комсомольскую сознательность давить не надо, — я поморщился. — А то я гляжу это очень выборочно работает. Чем выше должность в партии, тем меньше сознательности. И не надо на меня так смотреть. Я не контра, просто не люблю, когда из меня делают идиота и манипулируют. Вот как вы сейчас. Владимир Васильевич по должности обязан понимать, кого допустят до соревнований, а кого нет. Если станет пытаться меня пропихнуть, это что будет по комсомольский сознательно? Да ни хрена! Это будет подло по отношению к другим участникам. Но ни его, ни вас это почему-то не волнует, правда? Куда сознательность то делась?
— Мы сейчас о тебе говорим, — по загулявшим на скулах желвакам было видно, что отповедь Сухареву не понравилась. — Мал ещё перед тобой отчитываться.
— Отличная отмазка, — я не собирался останавливаться. — собственно, о чём я и говорил. Вместо признания и исправления своих ошибок тупой накат, ты младше, ты ниже по партийной лестнице, им сверху виднее и так далее. А люди не идиоты, они всё видят и делают выводы. Если руководству можно лгать и обманывать, значит и нам тоже. Если каждый день из каждого утюга звучат лозунги и бравурные речи как у нас всё замечательно, а люди не могут элементарно купить кусок масла и колбасы, то рано или поздно рухнет вся система просто потому, что никто больше не будет верить в светлое будущее коммунизма, а будут искать что пожрать. И при первой же возможности кинуться крушить то, что сами же возводили. Подумайте над этим, товарищ майор. И да, я знаю, что, если бы не приказ, вы меня за такие слова к стенке бы поставили. Никто не любит, когда их лупят по розовым очкам. Это больно и неприятно.