— Чарлз Райт был добрый человек, — сказала она.
— Особенно к вам, золотце. — На его лице вновь промелькнула ухмылка. — Я вполне могу понять вашу истерику от такой ужасной потери.
— Я не хочу разделять этот драматический момент с вами, мистер Арчер, — холодно сказала она, — но я не впала ни в какую истерику. Он лениво пожал плечами:
— Пусть будет так, как вы сказали, золотце. Оливия поднялась на ноги.
— До свидания, мистер Арчер. Я хотела бы сказать, что была бы рада видеть вас снова, но… Он прислонился к стене и покачал головой.
— Я еще не ухожу, мисс Харрис, — сказал он, передразнивая ее деловой тон.
— Вы уйдете. Нам больше нечего обсуждать.
— Нам нужно многое обсудить. — Он тряхнул головой и снова улыбнулся. — Например, что вы сделали старине Чарли, чтобы он умер?
К щекам Оливии прилила кровь:
— Что?!!
Эдвард захохотал и поднял ладонь.
— Позвольте мне задать этот вопрос иначе. Какие маленькие трюки вы проделали с ним этой ночью, а? — Улыбка исчезла с его лица. — Это должно было быть чем-то очень завлекательным. Чарли обычно очень недолго пребывал в дамском обществе, но, я полагаю, такая женщина, как вы, знает такие штуки, которые могут вознести мужчину на небеса с таким же успехом, как и низвергнуть его в пекло.
Оливия в изумлении уставилась на него:
— Вы предполагаете… вы пытаетесь клеветать, что я… Что Чарлз и я были… что мы были?..
— Я вовсе не клевещу. — Эдвард быстро пересек узкую комнату и встал перед ней раньше, чем она смогла как-то отреагировать. — Я видел его, Оливия. — Его голос был спокоен, вкрадчив и таил угрозу. — Я видел его в этой большой постели с шелковыми простынями. Я видел след от вашей головы на подушке рядом с ним, я видел обрывок черного кружева, который вы оставили на полу…
— Я не желаю слушать всю эту чепуху, — начала было Оливия и попыталась пройти мимо него. Эдвард крепко схватил ее за плечо.
— Это очень печально, мисс Харрис, что вы не присутствовали при его последнем вздохе. В конце концов, ваш любовник…
— Идите к черту! — На ее глазах выступили слезы ярости, когда она безуспешно попыталась освободиться от его хватки. — Он не был моим любовником!
Эдвард рывком повернул ее к себе:
— Не был?
— Нет! Он был…
Он был любовником Риа, едва не вырвалось у нее. Но этого никто не знал, и как она могла назвать имя Риа без ее разрешения? Кроме того, ни она, ни Риа не обязаны давать этому человеку какие-либо объяснения. Как сказала Риа, он был родственником жены Чарлза, и его интерес к Чарлзу основывался единственно на том, что он искал способ заполучить в свои руки семейное состояние. Теперь ей это было очевидно. Эдварду Арчеру было наплевать на смерть Чарлза. И возбужден сейчас он был вовсе не потому, что Чарлза Райта уже не было в живых.
— Я не обязана объясняться перед вами, — жестко сказала Оливия. Он рассмеялся.
— Да, я тоже полагаю, что не обязаны, — Он приблизился к ней вплотную. — Но вы могли бы быть добрее ко мне, детка, учитывая, что вы потеряли свой кусок хлеба с маслом.
Оливия отбросила его руку.
— И не собираюсь делать этого! Вы не имеете права…
— У меня есть все права, — проникновенно сказал он шепотом. — И лучше вам быть добрей ко мне. — Она закричала, когда он обхватил ее и прижал к своему высокому, сильному телу. — Скоро вы получите счета, которые нужно будет оплатить, а я контролирую все состояние. — Он развернул ее в своих руках так, что она потеряла равновесие, она почти лежала на нем, а он лениво ухмылялся, ощущая тяжесть ее тела на своем. — Тебе, конечно, придется расстаться с этой квартиркой на Саттон-Плейс.
— Вы сумасшедший! У меня нет…
— Но и это местечко очень уютное. Я могу позволить тебе сохранить его, так же как и эту милую студию при ней.
— Убирайтесь! — закричала она, изо всех сил стараясь высвободиться из его рук. — Убирайтесь отсюда к черту, Эдвард Арчер, убирайтесь…
— Будь же со мной так же мила, как ты была мила к старине Чарли, — прошептал он и прильнул к ее губам.
Он был сильный, такой сильный, как она и предполагала. Его руки охватили ее как клещи, прижали к горячему телу. Она кричала и безуспешно пыталась вырваться.
— Я могу быть таким же щедрым, каким был он, — шептал он, зажав ладонями ее голову так, что она не могла шевельнуться. — И я могу тебя осчастливить в постели. Мы оба знаем это.
— Вы негодяй!
— Черт возьми, мы можем доставить друг другу так много радости в постели, — сказал он хрипло и, наклонившись, еще раз поцеловал ее.
Это был такой же поцелуй, как и первый, грубый, насильственный поцелуй, который должен был напомнить ей, кто из них был хозяин положения и что он думает о ней. Поцелуй возбудил в ней лишь ярость.
— Я ненавижу вас! — выдохнула Оливия в бешенстве.
Эдвард отреагировал очень спокойно.
— В самом деле? — сказал он; его руки оставались такими же твердыми, объятие столь же сильным. Его тело, прижатое к ней, пылало. Но теперь в том, как он обнимал ее, она почувствовала страстное влечение. Изменились и его поцелуи. Они стали нежными, они уже просили, а не требовали, давали, а не только брали. — Оливия, — прошептал он.
И с тихим рыданием поражения она подняла руки и позволила им крепко обнять его шею. Она прижалась к нему, желая глубже ощутить, как он вжимается в ее груди, в ее живот, желая чувствовать шелк его темных волос в своей ласкающей руке, чувствовать жар его губ на своих губах.
Он оторвал ее от себя так внезапно, что она чуть не упала. Расширенными глазами она смотрела в его глаза и видела, как из цвета морской волны они становятся ледяными.
— Видишь? — сказал он. — Это могло бы быть великолепно. — Вновь по его лицу пробежала кривая ухмылка. — Но я не уверен, что захочу довольствоваться объедками от другого мужчины.