— Но ведь не все мужчины такие! — горячо возразила Элеонора.
— Нет, все! Все до единого! — не менее горячо сказала Лиза. — В том-то и дело. Думаешь, я первая додумалась до этого? Ничуть не бывало. Многие и многие женщины и девушки до меня прекрасно это знали. Но их знание продолжалось ровно до того момента, пока какой-нибудь молодой человек не начинал клясться им в любви. Они тут же решали: «Ах, он не такой, как все, он действительно меня любит». Потом, конечно, они приходили в себя, но платили дорогую цену.
— Я не хочу с тобой спорить, Лиза.
— Потому что спорить со мной невозможно! То, что любви нет, так же очевидно, как закон всемирного тяготения.
Тут болтовня дочери достигла не только слуха, но и сознания Петра Ивановича, и он не выдержал.
— Ты очень ошибаешься, Лиза! — сердито сказал профессор. — Любовь — это совсем не то, что ты думаешь. Но я не знаю, как рассказать о ней юным девушкам. Говоря о любви, вы думаете о поклонниках, о замужестве, о детях… Словом, о практической стороне любви. Но у любви есть и другая сторона, духовная. Когда ты точно знаешь, что вот в этом человеке — твое сердце, и так будет всегда.
Девушки притихли. Они никак не ожидали подобных речей от Петра Ивановича, которого можно было заподозрить в пылкой страсти разве только к бифштексам.
— Тебе, конечно, виднее, — после паузы сказала Лиза. — Но я надеюсь, что мое сердце останется при мне.
— Что ж, попробуй, — разрешил ее отец.
А Элеонора подумала: как же верно выразился Архангельский! Ее сердце в Ланском, и сама она уже себе не принадлежит. Если бы они могли пожениться, это было бы величайшим счастьем, которое только возможно в жизни человеческой!
У Ланского нет денег? Это не важно. Он — офицер, а Элеонора скоро получит специальность и будет работать. Многие не имеют большого дохода, но устраиваются. Вот, например, Александра Ивановна. Или тот же Воинов. Нет, бедность нисколько не пугала Элеонору…
«Дело за малым, — насмешливо сказала она себе. — Осталось дождаться, когда Ланской сделает предложение».
Ксения Михайловна встречала их около свежевыкрашенных ворот дачи. Она придирчиво оглядела девушек, выходящих из авто, и с подчеркнутым ужасом спросила:
— Что это на вас надето? Совершенно неприличные наряды. Я не могу оскорбить Зинаиду Ивановну подозрением, что она разрешила вам щеголять в таких платьях.
— Да, она еще спала, когда мы выехали, — нашлась Элеонора.
— Петр Иванович, заметьте, что я пригласила вашу родственницу пожить у нас не для того, чтобы она спала до полудня.
— Мама, дай нам хоть в дом войти, — со вздохом попросила Лиза.
— Входите. Но как же ужасно вы обе выглядите! Как кокотки! Не знаю, что там думает Зинаида Ивановна!
— Мамуля, я не могу, в свою очередь, оскорбить тебя подозрением, что ты можешь относиться к сестре своего мужа не как к близкой родственнице, а как к прислуге.
Элеонора уже знала, что только Лизе иногда удается находить доводы, способные убедить абсолютно невосприимчивую к логике Ксению Михайловну.
Дача Архангельских представляла собой небольшой уютный двухэтажный дом с мансардой и летней кухней. Дом окружал сад, в котором кое-где были разбиты цветники.
В этом дачном сезоне в моде было цветоводство. Почтенные дачницы, матери семейств, самозабвенно копались в земле, не обращая внимания на то, как они выглядят в старых юбках и мятых соломенных шляпах. После праведных трудов дамы ходили друг к другу в гости, осматривая достижения и делясь секретами. Чтобы не выпасть из общества, Ксении Михайловне тоже пришлось заняться выращиванием цветов, хотя никакой тяги к этому занятию она не испытывала, как, впрочем, и ее сестра Елена Михайловна. Необходимость работать в саду раздражала обеих, но отстать от других дам было невозможно. Сейчас сестры с нетерпением смотрели на девушек, освежающихся с дороги.
— Отдохнули? — первой не выдержала Ксения Михайловна. — А теперь переодевайтесь, и в сад. Я покажу, что надо делать.
Элеонора с Лизой переглянулись. Элеонора вспомнила, что живет у Архангельских из милости и в ее положении отказываться неприлично. Возможно, угадав эти мысли, Лиза обреченно вздохнула и тоже отправилась переодеваться.
Одетые в старые платья Ксении Михайловны, девушки разбивали клумбы под пионы. Элеонора, следуя неписаному правилу смолянок, все делала добросовестно: и копала, и рыхлила, и выдергивала корни сорняков. Лиза подобным усердием не отличалась. Она вяло ковыряла землю лопатой и бубнила: