Константин Георгиевич поддерживал этот план. Элеонору немного конфузило, что он так легко готов расстаться с действующей армией, — по ее мнению, настоящий русский офицер должен был вести себя иначе. Но разве можно требовать от человека, не принадлежащего к обществу, правильного представления о чести? Главное, что Воинов был хорошим хирургом, и это признавалось всеми.
Однако плану профессора Архангельского не было суждено осуществиться, по крайней мере в той его части, которая касалась Воинова. Виною всему был эпизод, за который, по мнению Элеоноры, Константин Георгиевич был достоин всяческих наград. Но совет попечителей Клинического института решил иначе.
В тот злосчастный день операции закончились рано. Элеонора, уставшая от напряженной работы и ежевечерних занятий, мечтала о том, как проведет нежданные свободные часы. Можно пройтись по Невскому, заглянуть в кондитерскую «Вольф и Беранже» и угоститься там пирожным. Можно посидеть в Таврическом саду с книгой. А можно взять ключ от комнатки дежурных сестер и просто поспать там пару часов до начала занятий. Но ни одно из этих невинных желаний не сбылось.
— Немедленно готовь стол! — крикнула Титова, влетая в операционную. — Воинов звонил, он подает больного.
Элеонора обработала руки, надела стерильный халат и собрала свой столик. Старшая операционная сестра одобрительно наблюдала за ее быстрыми и точными движениями.
— Узнаю Воинова, — недовольно проворчала Элеонора, — вечно у него спешка и внеочередные операции. Ни секунды покоя.
Это считалось особым шиком среди операционных сестер — споро помогая хирургу, одновременно ругать его и жаловаться на жизнь.
Приготовив для операции все необходимое, сестры выглянули в коридор. Несмотря на напускное равнодушие, обеим было интересно, что же такое произошло.
Вскоре они увидели в конце коридора быстро приближающихся санитаров, везущих каталку с больным. Рядом бежал Воинов, почему-то опираясь больному на живот. Потом он объяснил Элеоноре, что, прижимая аорту к позвоночнику, он пытался остановить кровотечение.
Поскольку трудовой день заканчивался, сестры уже выставили из операционных баки с накопившимся за день мусором, и Воинову на бегу приходилось их перепрыгивать. Лицо и одежда хирурга были в крови.
Не замедляя хода, процессия въехала в операционную, и пока Титова с санитарами перекладывали больного на операционный стол, Элеонора уже облачила Воинова прямо поверх мундира в стерильный халат. Еще через две минуты он вскрыл брюшную полость, вычерпал оттуда кровь и нашел место кровотечения. В нижнем отделе аорты был линейный разрез, который Константин Георгиевич заткнул пальцем и стал думать, как поступить дальше.
— Это рабочий, делает ремонт у нас в приемном отделении, — пояснил он. — Пришел, наверное, пьяным, вот и напоролся животом на фрагмент витражного стекла. Не знаю уж, как ему это удалось. Кровищи!.. Я как раз в этот момент выходил на улицу… Попробуем ушить аорту, — решил наконец хирург.
В медицинских книгах, которые Элеонора уже успела прочесть, об ушивании сосудов говорилось очень мало. Обычно при ранениях сосудов производилась их перевязка, но перевязать основную артерию? Это означает лишить кровоснабжения все органы таза и ноги. Сможет ли больной выжить после этого? Николай Иванович Пирогов, величайший хирург, доказал, что в принципе такое возможно… Но чаще всего пострадавшие с повреждениями аорты не доживают до операционного стола, поэтому мало кто из хирургов сталкивался с этой проблемой.
Элеонора нашла самую тонкую иглу, достала новую катушку лучшего шелка и затаив дыхание стала помогать Воинову зашивать дефект в аорте. Александра Ивановна тем временем наладила вливание физиологического раствора и стала плотоядно поглядывать на Воинова, очевидно, собираясь выдоить из него очередную дозу крови для переливания больному. Наготове она держала эфир. Поскольку рабочий был без сознания от большой потери крови, наркоз ему не дали, да и времени для этого не было.
Кровяное давление оставалось очень низким, что устраивало хирурга, поскольку при низком давлении удобнее оперировать. Но вскоре давление придется поднять, и тогда пострадавший может прийти в себя. Воинов хорошо справился с ушиванием аорты, дополнительно укрепил линию швов сальником и приступил к ушиванию брюшной стенки, крикнув Титовой, чтобы та поднимала больному давление всеми известными ей способами.
И вот когда непосредственная опасность для жизни рабочего миновала, стараниями операционной сестры начал определяться пульс на лучевых артериях, а Воинов уже накладывал швы на кожу, в операционную ввалилась комиссия совета попечителей.