Титова тихо выругалась.
Что ж, такое время от времени случалось. Любой состоятельный человек, регулярно жертвующий деньги на развитие Клинического института, мог войти в совет попечителей. Этим правом пользовались в основном непризнанные профессора и скучающие дамы. Периодически они отравляли жизнь сотрудникам института, являясь с различными проверками. За часовую экскурсию по институту невозможно было составить представление о его работе, поэтому совет занимался преимущественно тем, что изобретал всевозможные формы отчетности. Изучение форм тоже не слишком расширяло познания попечителей, но обычно они к этому и не стремились.
То, что четверка важных стариков — а именно так выглядела комиссия на этот раз — добралась до операционной, свидетельствовало о нездоровом повышении активности совета.
Отставной профессор Лобанов, возглавлявший проверку, начал орать прямо с порога:
— Да это же варварство! Анатомический театр! Я ни разу в жизни не видел такой безобразной картины! Счастье, что с нами нет дам!
Воинов накладывал последний шов.
— Кто вас пустил сюда? — резко спросил он. — Идет операция, а вы вламываетесь, кричите. Вот где настоящее варварство, если угодно.
Лица членов комиссии стали наливаться свеклой. Ох, не следовало Воинову брать такой тон!.. Хорошо хоть, что комиссия заявилась на последнем этапе операции, когда дрогнувшая от неожиданности рука хирурга не может наделать беды. А если бы они пришли во время наложения швов на стенку аорты!
— И это происходит в учреждении, которое призвано служить эталоном для докторов всей России! — Голос Лобанова поднимался до визга. — Мы неуклонно внедряем принципы асептики и антисептики, и что же? У вас тут каменный век!
— Я старшая операционная сестра, — представилась Александра Ивановна. — Поверьте, нет более ревностного поборника асептики, чем Константин Георгиевич Воинов. Но сегодня жизнь поставила перед ним труднейшую задачу, и он блестяще с ней справился. — Она толково объяснила старикам ситуацию, при этом ни на секунду не прекращая заниматься пострадавшим.
Но унять Лобанова было невозможно.
— Вы даже не ограничили операционное поле, это просто неслыханно! Доктор не переоделся в операционный костюм, оперировал в мундире и в уличной обуви! Господа, у меня просто нет слов! — Он повернулся к другим членам комиссии, на лицах которых было написано желание немедленно покарать виновного. — Может быть, этот молодой человек еще и нитки на пуговицы сюртука наматывает, как сам Пирогов? — (Один из членов комиссии хмыкнул, видимо, сочтя шутку Лобанова необыкновенно удачной.) — Может быть, именно в этом он решил подражать великим? А как грубо он разговаривал с нами, хотя мы пришли сюда отнюдь не из праздного любопытства! Предлагаю разобрать этот случай на особом заседании совета попечителей!
Старики одобрительно закивали головами.
— Больше нам здесь делать нечего, господа. А вас, сударь, известят, когда вам следует явиться для объяснений.
И вот сегодня состоялось особое заседание совета.
— Мне не удалось оправдаться, — сообщил Воинов. — То, что больной выжил, для них не аргумент. Еще они поставили мне в вину, что я не оформил историю болезни, прежде чем брать больного в операционную.
Элеонора представила себе, как больной истекает кровью, а хирург невозмутимо сидит за столом и заполняет историю болезни. Ну и глупость сморозила комиссия!
— Да если бы я знал, что они к нам заявятся, я и головы бы не повернул, проходя мимо этого несчастного!
— Не болтай! — одернула его Титова. — Ты ведь гордишься этой операцией. Мало кто в мире может похвастаться, что успешно вылечил ранение аорты.
— Но им это неинтересно! Главное, что я не переоделся! Они, наверное, думают, что мне доставило удовольствие безнадежно испортить единственный приличный мундир! Ах, я не ограничил операционное поле!..
На шум заглянул проходивший мимо кабинета Архангельский. Узнав, в чем дело, он ушел и вскоре вернулся с бутылкой дорогого коньяку. На этот раз даже Элеоноре налили капельку.
До сих пор она пробовала только церковное вино, и вкус коньяка показался ей отвратительным. Хуже касторки и хины! «Пить это по доброй воле? Нет уж, увольте!» — Девушка решительно отставила стакан.
Александра Ивановна пересказывала профессору детали происшествия.
— Ах, я не ограничил операционное поле!.. — снова взорвался Воинов.
— Тут я виновата, — тихо сказала Элеонора. — Я хотела предложить вам сделать это, когда ответственный этап был уже позади, но не успела.
— Элеонора Сергеевна, вы помогали мне безупречно! — энергично возразил Воинов. — Вы делали работу и операционной сестры, и ассистента. Если бы не ваша помощь, мне не удалось бы спасти пострадавшего.
Элеонора почувствовала себя счастливой.
— Костя, ты провел блестящую операцию, — сказал Архангельский. — Эти старцы просто завидуют твоей силе и молодости.
— А сегодня они еще приплели то, что я большевик, — усмехнулся Воинов. — Хотя я никогда им не был.
— Правда? — удивилась Александра Ивановна. — А я была уверена…
— Большевики, меньшевики, кадеты, тут сам черт ногу сломит! Я в этом не разбираюсь, я ведь врач, хирург. Но я считаю необходимым улучшить условия жизни простого народа за счет разумного перераспределения средств, создать для всех возможность получать образование и полноценную медицинскую помощь.
— Конечно, ты большевик, — засмеялась Титова.
— Нет. Большевики говорят, что обществу необходима революция. А я считаю, что только реформы могут изменить жизнь к лучшему.
Элеонора никогда раньше не задумывалась над такими сложными вопросами. Ей казалось, что если каждый человек будет честно выполнять свои обязанности, то все вместе станут счастливыми.
— Они смогли доказать твой большевизм? — встревоженно спросил Петр Иванович.
— Нет, конечно. Они обвинили меня в том, что я беру на хирургическое отделение нищих людей, которые не в состоянии платить за лечение. Институт, мол, переживает тяжелые времена и нуждается в деньгах. Я сказал, что тоже переживаю тяжелые времена и нуждаюсь в деньгах, но продолжаю выполнять свои обязанности, чего желаю и институту.
— Так и сказал? — восхитился Архангельский.
— Да. Все равно ведь моя надежда остаться в госпитале была призрачной. В военное время на должности в центральных госпиталях находится много желающих. Так что на следующей неделе я отправляюсь за новым назначением…