За этими размышлениями она внезапно почувствовала странное движение в животе. Будто бы там быстро затрепетала маленькая рыбка. Лизе стало щекотно и прохладно. Неужели это зашевелился ее ребенок? Доктор Фрост говорил, что первые движения плода она ощутит только через три недели.
Но раньше ничего похожего она не испытывала…
— Здравствуй, — серьезно обратилась она к человеку, подавшему знак из ее собственной утробы. — Ну и как мы будем с тобой жить?
Но этот маленький человек еще не умел отвечать.
…Лиза думала, что после своего откровенного рассказа Макс должен чувствовать неловкость. Поэтому, переодевшись в легкий пеньюар, она с улыбкой вошла в спальню и легла рядом с мужем как ни в чем не бывало.
— Секс сам по себе очень приятная вещь, даже если он происходит без любви… — проговорила она, обнимая Макса.
Да, Лизе было обидно, но она была и благодарна мужу за то, что он нашел в себе силы открыться перед ней. Ведь теперь она знала причины его холодности.
«Какое счастье, что я не люблю его», — думала она, лежа рядом с ним в постели.
Со временем стало ясно, что Макс не раскаивается в том, что доверился жене. Их беседы за шахматами стали теплее, а ночи — веселее, чем раньше. Лиза знала, как ублажить мужчину в постели, и теперь не стеснялась демонстрировать свое искусство.
А потом ребенку наскучило быть рыбкой. Ровно на двадцатой неделе беременности, как и обещал доктор Фрост, Лиза почувствовала шевеление. Ребенок ворочался, устраиваясь поудобнее. Он словно потягивался, очнувшись от глубокого сна.
В этот момент Лиза поняла, что мир для нее изменился, будто бы раньше она наблюдала за окружающим в зеркале, а теперь повернулась к нему лицом.
Вскоре Лиза получила весточку от Элеоноры. Это был ответ на письмо, в котором она пересказывала сестре свой памятный разговор с мужем. Тогда ей было просто необходимо с кем-то поделиться.
Вслед за радостными восклицаниями Элеонора извинялась за бумагу и чернила, которые действительно были ужасными, и переходила к тому, что более всего интересовало Лизу.
«Вот и ты поверила в любовь, — писала она. — Я была уверена, что рано или поздно это произойдет. Ты пишешь, что завидуешь той любви, которую испытывал твой муж к своей покойной жене. Но ведь ты тоже могла выйти замуж за человека, который любил тебя и, наверное, до сих пор любит. Если бы вы поженились, Константин Георгиевич стал бы счастливейшим человеком на свете…»
«Интересно, откуда ей это известно?» — Лиза быстро просмотрела две следующие страницы письма, которые были полностью посвящены Воинову.
«Если бы ты знала, какой он великолепный хирург! Он оперирует раненых, от которых отказался бы любой другой врач, и творит при этом настоящие чудеса. Еще я очень благодарна Константину Георгиевичу за его доброе отношение ко мне. Он оберегает меня от всех бед, с которыми мы сталкиваемся здесь, от холода, артобстрелов, нескромности. («Кажется, у сестры есть все задатки остаться старой девой, — подумала Лиза. — Она ставит артобстрелы и нескромность на одну доску».) Я чувствую себя под его надежной защитой. Благодаря ему никто из окружающих меня мужчин не позволил себе даже намека на пошлость. А ведь я здесь единственная женщина. Константин Георгиевич воистину удивительный человек, и я счастлива, что мне довелось работать вместе с ним и помогать ему в трудах».
«Чудны дела твои, Господи! — подумала Лиза. — Элеонора любила Ланского, уехала на фронт с Воиновым и теперь вот пишет, какой он удивительный человек. Интересно, как он сам относится к ней?»
Лиза нисколько не ревновала. Воинов был ее далеким прошлым, а после того, как в ней проснулся ребенок, и вовсе стал для нее призраком.
Конечно, она надеялась, что после того, как муж откровенно рассказал ей историю своего первого брака, их отношения изменятся к лучшему. Но не тут-то было. Ишиас прошел, и все вернулось на круги своя. Лиза по-прежнему не имела никакого влияния на Макса. Наверное, он женился на ней только затем, чтобы мучить ее! Как и раньше, он без всяких объяснений запрещал ей выезжать в Лондон, делать крупные покупки и проводить в доме ремонтные работы. Но кое-что все-таки изменилось.
Теперь, когда она ждала ребенка, его запреты гораздо меньше огорчали ее. Макс, злорадствовала Лиза, оказался в той же ситуации, что и она, когда обнаружила, что не может влиять на него.
Он не пускает ее в театр? Пожалуйста!
Он говорит, что у леди Уоллард собственное авто, и спрашивает, не хочется ли Лизе такое же? Нет, дорогой, спасибо!