Он показал матросу какую-то потертую бумажку, очевидно, пропуск, и, не оборачиваясь, ушел.
Элеонора сочла за лучшее воспользоваться советом профессора и отошла от входа. Некоторое время она постояла в сторонке, надеясь увидеть еще кого-нибудь из прежних знакомых, но больше ей никто не встретился.
Тем не менее она не унывала. Крестовоздвиженский сказал, что Титова может знать о Ксении Михайловне, и это уже было кое-что. Жаль, что не получилось устроиться на работу, но в городе много медицинских учреждений, а у нее отличные рекомендации, данные Воиновым.
Рассудив, что хлопотать о месте лучше с утра, а навестить Александру Ивановну можно и вечером, Элеонора вспомнила, где находится ближайшая больница, и направилась туда. Но, к ее разочарованию, больница не работала.
Весь день она бегала по городу, но ей так и не повезло. Многие больницы были закрыты, а те, которые работали, не нуждались в квалифицированных сестрах. Точнее, сразу переставали в них нуждаться, когда дело доходило до родословной Элеоноры. Наверное, ей нужно было что-нибудь соврать о своем происхождении, но врать она не умела. К тому же было понятно, что, если обман раскроется, ее будут ждать крупные неприятности.
Кончилось тем, что Элеонора решила отложить поиски работы — у нее будет для этого достаточно времени, когда Ланской уедет. А сегодня ей еще предстоял печальный визит в семью доктора Куприянова и, если получится, встреча с Титовой. К тому же она хотела не слишком поздно оказаться на Васильевском острове и успеть приготовить для Алексея хоть какой-нибудь ужин.
Куприяновы жили на Садовой, неподалеку от Сенной площади. Проходя мимо церкви Успения Божьей Матери, девушка поклонилась пяти куполам, высоко уходящим в низкое серое небо, и ускорила шаги. Уже начинало смеркаться, и она боялась, что в темноте не сумеет найти нужный дом.
Встреча оказалась не такой, как она представляла.
Дверь открыла усталая женщина в черном платке, тетка погибшего доктора. Она сообщила, что родители Куприянова, спасаясь от голода, уехали к дальним родственникам на Волгу, и с тех пор она не имеет от них вестей.
— А… его невеста? — осторожно спросила Элеонора, доставая из сумки образок Куприянова. — Доктор просил передать это ей.
— Он ей уже не нужен, — вздохнула женщина, принимая образок.
— Но почему?.. С ней что-то случилось?
— Не то, что вы думаете, — грустно усмехнулась женщина. — Просто она недолго горевала о моем племяннике. Вышла замуж и уехала.
Элеонора не нашлась что сказать, но ее собеседница и не нуждалась в Элеонорином утешении.
— Кто посмеет осудить ее? Сейчас, когда даже сама человеческая жизнь ничего не стоит, разве кто-то знает цену истинной любви?..
«…Если никто не знает цену истинной любви, мир обречен на гибель, — думала Элеонора, в сгустившихся сумерках пересекая Сенную. — Но, к счастью, это не так. Любовь к Алексею спасала меня во время артобстрелов, и она же спасла меня потом, когда я заболела тифом…»
Фонари не горели, а ей предстоял еще долгий путь на Кирочную, где раньше жила Александра Ивановна. Элеонора совсем не была уверена, что застанет ее по старому адресу, но сейчас это была последняя нить, которая могла привести ее к Архангельским.
Глава 24
Очевидно, судьба решила больше не мучить ее.
На робкий стук дверь открыл не кто иной, как Петр Иванович Архангельский!
— Ой! — только и смогла сказать Элеонора. Вот уж кого она вовсе не ожидала увидеть в этой квартире.
— Господи! Саша! Ксения! Идите сюда скорее! — закричал он, и уже через минуту Элеонора попала в такой вихрь поцелуев и объятий, что у нее перехватило дух.
Ксения Михайловна и Титова провели ее в комнату, усадили на диван и принялись любоваться ею, будто она была картиной Леонардо да Винчи. Дополняя сходство с картиной, Элеонора не могла вымолвить ни слова.
— Деточка моя, — прочувствованно произнесла Ксения Михайловна таким тоном, какого Элеонора никогда раньше у нее не слышала, — ты жива, какое счастье…
— Мы полгода не получали от тебя известий, — сказал дядя, усаживаясь рядом и обнимая племянницу за плечи.
Значит, открытки, которые она посылала, не доходили. Элеонора, так и не обретя дара речи, склонила голову на плечо Петру Ивановичу.