Южноамериканские ритмы зовут и манят молодежь. Девушки начинают покачивать бедрами уже на пороге церкви. Полинезийцы вообще прирожденные танцоры. Танец их стихия, был стихией их отцов, дедов и прадедов. Разве мог островитянин представить себе жизнь без танца? Внезапно звуки гитар стихают. Наступает тишина. Перерыв.
Музыканты работали не жалея сил и теперь уселись на траве немного отдохнуть. Старший же подходит к нам и просит назвать свои имена и национальность, а затем приветствует нас от имени жителей, и его слова повторяются в мегафоны на центральной площади. Он хочет показать нам, что цивилизация достигла и этих мест. Замечу сразу: о Польше здесь или ничего не знают, или, осторожно говоря, имеют не очень точную информацию.
— Хэлло, господа! — к нам приближается мужчина с малышом на спине. — Наконец-то я вас разыскал!
Это половина семьи Ричмондов, местных учителей, которые разрешили нам расположиться в школе. Мадам Ричмонд долгое время была соседкой четы Малиновских, когда те жили на Раиатеа. Сейчас француз тянет нас к длинному столу.
Усаживаемся. Кроме нас здесь уже несколько человек. Стол под открытым небом украшен свежими цветами. Полинезийские вахины снуют среди гостей. Позади — дополнительный столик, заставленный местными блюдами. Соблазнительные пудинги из тертых кокосов, фруктовые салаты, бутерброды, шашлыки и изобилие тропических фруктов.
Я проголодался и заказываю барбекю, а Пол набросился на аппетитно поджаренные бананы. За столом собралась оживленная, говорливая интернациональная компания: несколько французов (главным образом чиновники из администрации), два местных жителя, один американец, один поляк, да еще наш знакомый по Опоа — швейцарец. Столом под открытым небом пользуются только мужчины. Женщины подают.
— Пиво? — обращаюсь к учителю.
— С удовольствием.
— А вы? — спрашиваю сидящего рядом раиатеанина.
Отказывается.
— Месье Роопиниа не пьет ни пива, ни спиртного вообще, — спешит пояснить учитель.
— Больной? — спрашиваю у француза полушепотом.
— Да нет, здоров как бык! — весело смеется учитель.
— Так в чем же дело? — не унимаюсь я, поглядывая, как островитянин выжимает лимонный сок на мякоть папайи.
— Знаете, что такое «Блю круа»?
— Нет.
— Это последнее табу Таити. Протест против пьянства, свирепствующего на островах. Будем надеяться, что мой друг выдержит свой обет…
К сожалению, пьянство в Полинезии — непреложный факт. Раньше островитяне выпивали по случаю больших праздников, танцев, пения. Сейчас повсеместно пьют пиво. Пьют много, особенно в конце недели и на праздники. Потом делаются пьяными (таео). Однако большинство избегает крепких напитков. В прохладную погоду в ход идет красное алжирское вино. Все это наблюдения не только мои личные, но и проживающих здесь поселенцев.
Табу, или тапу, — священное веление богов. В прежние времена существовала целая система правил — разрешений и запретов, касавшихся предметов, действий, людей. Женщинам запрещалось есть вместе с мужчинами, употреблять определенные блюда, входить на территорию марае. В руках вождей и жрецов табу представляло собой основной инструмент власти, выполняло функцию правовых законов и королевских указов, регулировало религиозные и имущественные отношения.
Мы первыми поднимаемся из-за стола. Скоро начнется выступление артистов. Пересаживаюсь с одного стула на другой. Для особо важных гостей приготовлены стулья (самая высокая цена), остальные сидят на лавках или прямо на траве, часть публики стоит. Все места заняты. Сидят целые семьи, знакомые семей и знакомые знакомых. Матери с грудными детьми, беззубые старики, выплевывающие дынные семечки. Со всех сторон шумными стайками сбегаются дети. Все хотят увидеть прекрасные декорации и костюмы, которые старательно готовились несколько недель. Артисты опаздывают. Но это Океания, где время — понятие растяжимое.
Перед нами мини-театр. Наскоро сколоченная сцена, но есть и кулисы, и занавес, и освещение. В ее оформление вложено много сил. Разноцветные фонарики, развешанные на ветвях раскидистого дерева, освещают площадку. Электрический свет тоже своего рода развлечение, особенно там, где его нет в домах. Полной грудью вдыхаю неповторимую атмосферу тропического праздника.
Начинается представление. Поднимается (вернее, раздвигается) занавес, и на сцену выбегают несколько ангелочков в белых ниспадающих одеждах. Перед нами пантомима на религиозную тему — слащавая и чуждая островитянам. Потому и аплодисменты жидкие. Вот художественный руководитель дает знак, и на сцену выходит школьный хор. Звучная мелодия плывет, взлетает к небу и опадает, как океанская волна. Потом выступает с декламацией раиатеанин. Я не понимаю ни слова, но чувствую в его словах пафос и страстность, присущие прирожденному оратору. Говорят, полинезийцы обладают выдающимися ораторскими способностями, пользуются в речах аллегориями, а их язык полон оборотов и метафор, безошибочно создающих у слушателей необходимый эмоциональный эффект.