С того самого момента, как Лиза, яркая и независимая, появилась в компании, Каспаров взял ее под личную опеку, всячески подчеркивая особое к дочери Градова отношение. Брюнетка, с нежной, покрытой бархатистым пушком, алебастровой кожей и крупным чувственным ртом, она была божественно сложена. Ее маслично-черные с легкой поволокой глаза мягко манили, суля избраннику небывалое блаженство. Совершенно не похожая на своих светловолосых и сероглазых родителей, она напоминала итальянку. Марина утверждала, что эту экзотическую внешность дочь унаследовала от прабабки-цыганки. Павел не упускал случая поддеть жену и со словами «Ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца» ласково обнимал девочку, откровенно гордясь ее удивительной редкой красотой.
Природная выразительность позволяла Лизе обходиться без косметики. В ее сумочке обыкновенно лежали лишь прозрачная пудра и блеск для губ нюдового оттенка. Миниатюрная, легкая, как газель, она не была истощенным заморышем, какими выглядит большинство современных изможденных диетами и вечно голодных девиц. Тонкая кость и изящество форм достались ей от рождения. Высокая, чуть полнее среднего грудь, осиная талия, соблазнительные бедра и хоть и не длинные, но безукоризненные ноги.
По утрам сотрудники компании шеи сворачивали, следя за несущей себя по коридору Лизой. В шелковой блузе цвета перванш, строгой юбке-карандаш, на высоких шпильках, эта манкая девушка вызывала в мужчинах весьма противоречивые эмоции: хотелось либо пасть перед ней на колени и благоговейно молиться, либо броситься очертя голову и в порыве первобытной страсти заключить ее в объятия.
По офису ползли разнообразные слухи, сотрудники в курилке заключали пари, называя сроки неотвратимо надвигавшегося романа.
— Два таких экземпляра на одной территории! — ехидничала главная сплетница «Джитек» продажница Машка Быкова, прикуривая вторую сигарету подряд. — Наш кобель ее не пропустит.
— Ага, электрические разряды так между ними и проскакивают, — подтвердила толстая невзрачная Люда из бухгалтерии.
— А может, они уже того? Кто знает? — неожиданно встрял обыкновенно отрешенный от всего мирского лохматый Игорек. Будучи системным администратором, Чукин презирал хаос реальности, предпочитая иметь дело с несокрушимой логикой программного кода, но сногсшибательная Лиза волновала даже его.
— Не-е-е, — потрясла пружинками русых завитков Маша, — шеф бы тогда светился, как прожектор. А он злющий ходит, вредный. Не сдается, видать, Лизавета. Цену себе набивает. Хотя про нее в городе такое говорят, шо мама не горюй, — цинично добавила она и с тоской поглядела на догорающий бычок. — Ша, перекур окончен. За работу, негры, солнце еще высоко!
Избалованная мужским вниманием и выработавшая стойкий иммунитет к женской зависти, Лиза на «мышиную возню» коллег внимания не обращала. Корпела над документами, печатала справки, составляла отчеты, готовила кофе для босса и ничего особенного не замечала.
Нет, замечала. Замечала, что Каспаров с ней по-отечески ласков, предупредителен, заботлив. Работой не перегружает, домой отпускает пораньше, иногда пьет с ней кофе, шутит, рассказывает интересно. Поначалу Лиза воспринимала его поведение как подспудное чувство вины перед отцом и своим бывшим другом, которого он так бессовестно обобрал. Но вскоре на ее рабочем столе стали появляться дорогие букеты. Подозрение пало на главного менеджера компании — обаятельного еврея с копной темных курчавых волос, Сашу Шихмана. Остроумный, хорошо воспитанный, Лиза выделяла его среди других сотрудников, и мысль о том, что утренние орхидеи — его рук дело, была ей даже приятна. Однажды утром, обнаружив на своем столе очередной благоухающий знак внимания, она решилась спросить Шихмана напрямик, но Александр отрицательно покачал кудрявой головой и ответил в истинно еврейском духе: