Смысл существования отдела вроде бы прост: из общей массы выделить людей, которые только притворяются людьми. Или являются людьми, но с удивительной странностью — не умирают. Необходимо таковых найти и предъявить — с научным обоснованием и детальным разбором деятельности этих существ, включая мотивы и возможности. Требовалось либо доказать наличие, либо опровергнуть. Понятно, что во втором случае звездочки с погон полетят быстрее, чем прилетели. Доводы, на которых продолжалось финансирование, выглядели жалко, фактов не было, поскольку свидетели, как правило, оказывались невменяемыми или неадекватными, а улики странным образом улетучивались. Вместо результативности по собственному профилю успешные операции «Нулевого» повышали раскрываемость убийств и любовных афер: умники, поменявшие внешность и документы, очень удивлялись, когда к ним приходили с наручниками. В отделе царило уныние, новых идей не было, общий провал списывали на дурное руководство.
Узнав о краткосрочном возращении в страну Бойкой Бойко, встречать ее Карина отправилась в личное время без согласования с коллегами: бывшую начальницу не любили, в результате из-за нее недолюбливали весь женский пол в погонах. За исключением Григоровича все видели в Карине такую же вертихвостку, которая упорхнет в ответственный момент.
Проверять пропавших в расцвете сил, чтоб по былым привычкам найти их в другой части света — долго, скучно и неэффективно. Все же индивидуумы, по всем параметрам подходившие под условия розыска, иногда проклевывались. Тогда отдел накрывала волна бурной деятельности… но объекты со звериным чутьем обнаруживали охоту и исчезали, на сей раз бесследно. Поскольку они Вечные, то на вторую встречу при этой жизни рассчитывать не приходилось. Объяснений происходящему имелось три. Первая: у противника действительно столь развита интуиция. Вторая: в конторе на уровне исполнителей либо руководителей завелся «крот». И третья, к которой постепенно склонялось большинство: Вечных не существует, а версии вилами на воде писаны. С некоторого времени сотрудники перестали делиться догадками, предпочитая параллельные расследования.
У Карины вырисовалось следующее: неприятности с руководителями отдела случались, когда они что-то нащупывали. Васильев, по упорно курсировавшим слухам, обнаружил не только выход на Вечных, но — главное — некий компромат, которым можно добыть тайну вечной жизни или хотя бы принудить к сотрудничеству. У подполковника, который превратился в живое бревно, спросишь не скоро, а, возможно, что никогда. Записей не сохранилось, даже наметок. Сменившая его Бойкая Бойко в приоритет выдвинула личное счастье, а Бедуллах Бамматович вновь копнул столь глубоко, что сам на два метра закопался.
И все же Карина надеялась. Не осталось записей — могли запомниться слова. Бывшая коллега, взлетевшая до руководства и благополучно с него сбежавшая, могла что-то помнить. Любая фраза, брошенная подполковником перед трагическими событиями, могла дать зацепку.
В стеклянном коридоре показалось знакомое лицо.
— Елена Ивановна!
Дорого упакованная женщина шла под руку с мужем, путь прокладывала пара телохранителей, еще двое прикрывали сзади.
Бойкая Бойко, которая уже не Бойко, застопорилась:
— Капитан Ростоцкая?
— Все еще старший лейтенант. — Печально разведенные руки показали, что ситуация в отделе не радужная, потому повышение Карине грозит, как генералу наряд по кухне. — Можно поговорить?
Муж Елены Ивановны — невысокий крепыш в дубленке, чья стоимость измерялась окладами Карины в течение века — посерьезнел:
— Проблемы?
Бывшая начальница, а ныне счастливая жена обернулась к мужу:
— Милый, это с прежней работы. Я еду на своей машине, там и поговорю. Если все нормально, позвоню. Карина, я тороплюсь, и если ты не за рулем…