– Я служил партии.
– Да, не волнуйся ты так Леонид Ильич. Все мы грешные на этой земле, но надо по возможности от своих грехов по возможности избавляться. Вот ОНИ мне говорят: надо подождать, пусть время пройдет, потом потихоньку раскрывать все непорядки в стране. Но сколько надо ждать, и доживем ли до того времени. Да, и надо возвращаться к тем принципам, которые великий Ленин заложил, надо возвращать демократические принципы в стране. Ленин не глупее был Сталина, а всегда советовался, как поступать в том, или ином случае, дискуссии по всякому поводу происходили, я еще помню сколько раньше на собраниях спорили, прежде чем какое-то решение принимали. А сейчас у нас была только генеральная линия, которую ОН принял, и все должны поступать именно так, как ОН сказал.
– С его именем связаны наши большие победы. Э – э -того не-е-ельзя отрицать. Леонид Ильич стал немного заикаться от волнения.
– Это не ЕГО победы, а победы нашей партии. Давай еще опрокинем по рюмочке. – Хрущев снова взял "Столичную" в правую руку.
– Может, хватит, а то голова идет кругом.
– Не бойся, я не хочу тебя спаивать, чтобы выведать твои тайные мысли. Это Сталин на своих пирах спаивал всех своих коллег, чтобы у них развязались языки. И тогда трудно было отказаться, некоторые пытались хитрить. Микоян однажды воды вместо водки, так Сталин после этого выгнал его с кабинета, и после того Анастас Иванович упал в немилость к вождю.
– Я думал, что он больше всего доверял Микояну, ведь он тоже был с Кавказа.
– Сталин никому не доверял, а кавказцам больше всего. Как только он стал Генеральным секретарем партии, он отказался от охраны, которая состояла только из грузин, и набрал русских, и потом у него были только русские охранники. Ты кто по национальности?
– Я, я украинец, – несколько заикаясь, сказал Брежнев, но потом добавил, – Но в паспорте записано, что я русский. Понимаете, Никита Сергеевич…
– Все я понимаю, и тебе я доверяю. Ты моя надежда и опора. У меня не так много таких людей в нашем ЦК. Вот за это мы и выпьем.
В этот раз Брежнев уже не отказывался, и Хрущев разлил водку по рюмкам.
После того, как выпили, Хрущев сказал.
– Вот теперь перейдем к делу, Леонид Ильич. Ты знаком с Мухитдиновым?
– С Нуритдином Акаминичем?
– Да.
Приходится с ним по работе сталкиваться. Он местный, приходится с ним много консультироваться прежде чем принимать какое-то решение. Ведь Казахстан – это совсем не то, что Украина, и даже не Молдавия.
– Какого ты мнения о нем?
– Честный человек, преданный нашей партии, хороший специалист сельского хозяйства.
– Это хорошо, что он честный человек. Вот ты с ним поработай.
– В каком смысле?
– Попробуй прозондировать, как он относится к "культу личности". Только осторожно.
– Хорошо. Тем более, что у нас назначена встреча в ЦК Казахстана на следующей неделе.
– Вот это и замечательно. А вот у вас там имеется такой товарищ Кунаев. Имя отчество не помню.
–Да знаком с ним. Он сейчас Академию наук Казахстана возглавляет.
– А перед этим он правительство возглавлял, но потом его Сталин почему-то задвинул. Так вот познакомься с ним поближе, что это за человек. На Сталина он, вероятно, обижен, так что, думаю, будет нас поддерживать.
Потом Хрущев попросил Брежнева, чтобы он узнал, какой позиции придерживаются руководители Узбекистана и Туркменистана, Рашидов и Бабаев.
– Понимаешь, когда я начну компанию по разоблачению "культа личности Сталина" я должен знать хотя бы примерно, кто меня поддерживает, а кто против меня выступит. Иначе я могу проиграть, и тогда Молотов и Каганович в пыль меня разотрут.
– Хорошо, я постараюсь с ними пообщаться и выяснить их позиции.
– Вот это мне в тебе нравится, Леонид Ильич, ты всегда не увиливаешь ни от каких заданий. Вот Шепилов тоже подает большие надежды, но он немного скользкий. Закончил два университета, и думает, что он самый умный. А никогда не надо бахвалиться своим образованием, потому как не у каждого была возможность получить образование. Вот я, к примеру, только два класса церковно-приходской школы закончил, а потом у меня были только практические университеты. Так что, этот Шепилов хочет сказать, что он лучше знает жизнь, чем я.
– Конечно, Никита Сергеевич, вы лучше разбираетесь в жизни, у вас больший жизненный опыт, в вас имеется врожденная интуиция. – Брежнев искренне говорил это, ибо ему не нравился этот выскочка Шепилов, и ему всегда казалось, что Хрущев отдает предпочтение этому щеголю, от которого всегда разило французскими духами.