– При первой же возможности, мы отдадим свой долг, – заверял Леонид Ильич.
– Верим мы вам. Чем сможем, поможем, – ответил премьер Узбекистана.
– Я тогда подъеду к вам, и обсудим тогда конкретно это дело.
– Приезжайте. Обсудим.
С Мухитдиновым Брежнев встретился в чайхане. Леонид Ильич предупредил, что разговор будет конфиденциальный, поэтому надо бы провести без любопытных глаз.
– Не беспокойтесь, Леонид Ильич, тут у меня работают надежные люди, успокоил его Нуридин Акрамович.
Официант принес плов и чашку горячего чая.
– Еще что-либо желаете? – спросил он у гостей.
– Спасибо, ничего не надо, – сказал Брежнев, а Мухитдинов подал сигнал, чтобы их не беспокоили.
Сначала они поговорили о делах, конечно, вспомнили фронтовые дела. После чего Брежнев спросил:
– Нурдин Акрамович, как вы относитесь к личности Сталина?
Мухитдинова застал врасплох этот вопрос. Почему он возник? Ведь на него всегда был единственно верный ответ до сих пор, и почему он возник, именно, сейчас, когда в стране происходят интересные перемены.
– Я всегда относился к нему, как к руководителю нашей страны, к вождю мирового пролетариата.
– Это понятно. Но сейчас настало время объективно оценить нашего вождя, ибо были ведь недостатки в те времена.
– Но кому это надо?
– Это надо нам, чтобы мы могли строить наше будущее, справедливое коммунистическое общество, а, если у нас есть темные пятна в истории, то, как мы сможем строить это общество.
– Но мы ведь выполняем заветы великого Сталина, который есть верный последователь Ленина.
– Вот тут могут быть сомнения – действительно ли он являлся продолжателем дела Ленина.
– Леонид Ильич, если б я не знал тебя хорошо, то подумал бы, что ты провокатор, который хочет расколоть наши ряды.
– Почему это?
– Потому что мы верили Сталину, в бой шли с именем Сталина, а сейчас ты забираешь эту веру. Кому мы должны верить? Кто уверенной рукой поведет нас к новым победам.
– Я думаю, что сейчас в руководстве партии находится человек, который может взвалить на себя бремя управления страной.
– Вы имеете в виду Молотова?
– Нет. Не он и не Маленков. Не буду вас долго томить. Это Хрущев.
– Хрущев, – в голосе Мухутдинова чувствовалось недоверие.
– А я верю ему, ему под силу взять управление страной в свои руки, а то сейчас у нас настоящий триумвират получается, как в байке Крылова "Рыба, Рак да Щука".
– Хрущева я мало знаю, не знаю, на что он способен.
– На многое он способен, и уже показал себя.
– Чем показал?
– Взять хотя бы то, как он организовал смещение и арест Берии.
– Я не думал, что это он все так сумел сделать.
– Он. Именно, он. У нас все тайно ненавидели Берию, шептались только за его спиной, но никто, поверь мне, никто даже не мог заикнуться об его аресте. А Никита Сергеевич смог тайно поработать со всеми членами Президиума, убедить их свергнуть этого мерзкого человека. Вы ведь тоже пострадали от него?
– Было дело. – Мухитдинову неприятно было вспоминать то время, когда по приказу Берии его уволили с поста Председателя совета министров.
– Значит, вы представляете, каким могуществом обладал тогда этот человек, и чем рисковали люди, которые решились на арест. Арест прошел успешно, а потом этот подонок в ногах валялся, выпрашивал себе право на жизнь, не мог даже умереть по-мужски.
– Да, низкий человек он был.
– Даже не нахожу слов, чтобы сказать насколько он был грязный, подлый человек. Мне Никита Сергеевич потом рассказывал, что, когда открыли его сейфы, то там такие материалы нашли. Он за каждым членом Президиум следил, прослушку во всех кабинетах установил, а потом это рассказывал, чтобы раздор вводить между руководителями страны.
– Нечестный человек.
– А еще погрязший в разврате и насилии. Даже неприятно говорить, но в сейфе у него нашли блокнот с адресами и телефонами женщин и девушек, которых он приглашал в свой кабинет, где занимался насилием над ними. Там же лежало полтора десятка женских комбинаций, два десятка бюстгальтеров, и несколько пар женских капроновых чулок. Вот у вас в сейфе можно найти набор таких вещей?
– Что он извращенец был? – удивлен безмерно был Нурдин Акрамович.
– Да. Недаром же по Москве ходили слухи, что красивые женщины исчезали навсегда, потому что по приказу Берии их забирали и увозили в неизвестном направлении.
– Шакал он настоящий. Его не расстреливать надо было, а подвесить за ноги на висельнице, как это сделали с Мусолинни итальянские партизаны, на Красной площади.