В конце января Петра Власенко вызвал в свой кабинет директор МТС Сергей Дубченко.
– До конца января мы должны выполнить план, задержка с ремонтом техники получилась из-за задержки с запчастями, – поспешил доложить парень своему начальнику.
– Это хорошо, что вы выполните план, но я тебя вызвал по-другому делу.
– По какому это делу? – заинтересовался парень, но в голосе звучали нотки тревоги – от начальства можно ждать только неприятных новостей.
– Не волнуйся, на этот раз новость для тебя хорошая. Вот почитай, пришла телефонограмма.
Петя взял в правую руку телефонограмму и стал читать её, но смысл до него как-то не доходил, поэтому он еще раз перечитал документ, который производил у него некоторое смятение. С таким чувством он и передал телефонограмму Сергею Николаевичу.
– Что-то я ничего не понимаю, о чем в ней речь.
– Что ж тут непонятного. Завтра ты едешь в Алма-Ату, а оттуда вместе с другими целинниками едешь в Москву на собрание передовиков производства.
– А почему это я должен ехать в Москву? – высказал искреннее удивление парень.
– Как это почему? – искренне удивился Дубченко. – Кому тогда ехать, как не тебе. Ведь ты самая известная личность в нашем районе, столько хороших дел ты сделал, что это не может быть не замеченным. Взять, к примеру, хотя бы последнюю твою поездку на склад, где удалось тебе вырвать такие необходимые для ремонта поршневые блоки.
– Ничего сложного тут не было, у меня ж там есть свои люди. Зашел к нему, поговорил по душам, маленькую благодарность сделал, и наряд уже был подписан.
– Перед этим наш Егор Павлович две недели ездил на склад и ничего не мог получить.
Для этого надо знать волшебные слова, подумал Петя, но не стал выдавать свою тайну – под каким прикрытием он работает, ибо все знают в районном центре и даже выше, что он является земляком самого Брежнева и пользуется его протекцией.
– А командировочные мне выпишут, а то у меня денег маловато – это же столица, нельзя ударить лицом в грязь.
– Командировочные тебе выпишут в Алма-Ате, и билеты на поезд там выдадут. Так что завтра в парадной форме одежды приходи к управлению, отсюда моя машина повезет тебя в Алма-Ату.
– До завтра, – сказал Петя и радостный побежал в общежитие, чтобы собраться в дорогу. Москва, Москва, как много смысла в этом звуке.
– Ты знаешь, кто мне позвонил? – спросила Марья Васильевна свою дочь, которая сидела у окна и наблюдала за тем, что происходило за окном. Наташа просто посмотрела на маму, мол, какое это отношение имеет ко мне.
– Наташа, но не будь ты такой безразличной к тому, что происходит в твоей жизни. Не надо сосредотачиваться на своем горе. Жизнь ведь продолжается.
– Мама, зачем все эти предисловия. Ты хотела сообщить мне какую-то новость, то говори, если она меня касается. А, если она ко мне не имеет никакого отношения, то можешь не говорить. Только не томи меня, я не расположена к различным таинствам.
– Хорошо. Я тебе скажу. Звонил Петр из Москвы. Я только не поняла, что он там делает.
– Какой еще Петр? – недовольно произнесла дочь.
– Как будь то у тебя много знакомых мужчин, которых зовут Петр.
– Ах, это тот Петр.
– Да, именно тот Петр.
– Почему он тебе позвонил?
– Я ж тебе сказала, что он сейчас в Москве?
– Ну, и прекрасно. Он давно мечтал попасть туда. Но ко мне это какое имеет отношение?
– Он хочет приехать в Днепропетровск. Хочет видеть тебя.
– Зачем? – голос у Наташи звучал раздраженно. – Я ему уже все сказала, и видеть я его не желаю. Что тут не понятного.
– Наташа, он отец ребенка, которого ты носишь в себе. Он правильный мужчина, он чувствует ответственность за своего ребенка, и хочет по закону установить свое отцовство.
– Не надо нам такое отцовство. Обойдемся без официальных церемоний.
– Наташа, не надо размышлять так безответственно. Ты можешь решать свою судьбу, но распоряжаться судьбой своего ребенка ты не можешь.
– Мама, сколько можно говорить об этом. Не надо пытаться изменить мое решение.
– Глупое решение.
– Почему?
– Потому что не надо ребенка лишать своего отца. Ты вот жила без отца, вспомни. как ты жаловалась мне на то, что нет у тебя отца, что не было у тебя настоящего защитника, что не было в доме мужчины, который был бы для тебя авторитетом.
– У меня был совсем другой случай. Мой папа не насиловал тебя, вы любили друг друга. А какой пример для подражания может быть этот мужчина. Его и назвать мужчиной нельзя.