Затем вдвоем они готовили обед, причем Петя с успехом предъявлял чудеса кулинарии, которым научился у мамы в селе, а потом еще добавил и в Казахстане. У него получались: отличные пампушки с чесноком, булочки с маком, ватрушки с сыром. Марья Васильевна не могла нарадоваться, глядя на кулинарное мастерство зятя. Об этом она рассказывала своим подружкам на работе, и приносила им даже кулинарные изделия на пробу, и сотрудницы тоже отмечали незаурядные его способности.
– Да, повезло твоей Наташе с мужем. «Это так хорошо, когда муж помогает супруге на кухне, ибо укрепляет семью», – говорили женщины, переживая кулинарное изделие, у них мужья ничего не могли делать на кухне, разве что картошку помогут начистить на борщ и то думают, что это совершили подвиг.
Потом с института приходила Наташа, квартира наливалась светом и теплом. Она рассказывала о том, как прошли занятия, что нового она узнала от своих преподавателей, какие зачеты она успешно сдала, и к которым она должна была, еще приготовится.
После обеда она садилась за книги, готовилась к занятиям, тем более, что приближалась зимняя экзаменационная сессия, Марья Васильевна ложилась отдыхать перед ночной сменой, а Петр снова брал в руки малыша, который упорно не признавал своего отца.
– Ты будь с ним поласковей, не таким басом с ним говори.
– Я стараюсь, но он не слушается.
– Что ж ты хочешь, если он впервые за полгода услышал твой голос, да и вообще голоса мужчин он очень редко слышит.
К концу недели Петя поладил со своим сыном, он узнавал его голос, счастливо улыбался, услышав его, и заливался смехом, когда отец подкидывал его вверх на руках. С Наташей у Власенко тоже наладились отношения, если они вначале держались несколько осторожно, опасаясь переступить определенные рамки, то затем некая отчужденность прошла, и они предавались любовным утехам со всей страстью, открывая в этих отношениях все новые и новые оттенки нежных чувств. Петр блаженствовал от удовольствий семейной жизни, Наташа тоже расцвела новыми красками, глаза её постоянно блестели, а на лице постоянно присутствовала улыбка, идущая из глубины души. Это заметили даже сокурсницы в институте, и, возможно, даже немного завидовали Наташе, а однажды к ним в гости пришла подружка Лена и полушутя, полусерьезно сказала: "Наташа, ты просто сияешь от счастья, почему это Петя не меня изнасиловал???"
– Ты такое придумаешь, – с улыбкой на устах промолвила скромница.
Расставание было грустное, Наташа провела Петю на вокзал, и со слезами на глазах смотрела вслед уходящему поезду. Одно только её утешало, что теперь она не одна и расстояние между ними не препятствие для их единения.
Приехав в Москву, Петр направился в общежитие, чтобы поселится там, имея направление от руководителя городской электрической сети. Директор общежития сухенький мужчина лет пятидесяти внимательно прочитал направление и поинтересовался.
– Что же это вы с целины уехали? Плохо там было?
– Нормально там было, но захотелось мне, к столичной жизни приобщится, а то скучно там было. Одно знаешь, что только работай, а культурно отдохнуть там и негде, – Власенко повторил, почти, слово в слово версию, которую ему предложил секретарь Брежнева.
– Конечно, столичная жизнь привлекает всех и притягивает, как магнит, только многих она затягивает, как трясина болота.
– Меня не затянет, – уверенно возразил парень, ибо у него было четко поставлены цели и способы достижения цели.
– Многие так говорят, – не нравилось коменданту, что ему присылали людей оттуда с центральных органов власти, и он не мог с них снять мзду. – Но предупреждаю, что у нас с дисциплиной строго, никаких выпивок в комнате, и женщин не приводить в общежитие.
– У меня жена есть, – ответил Петр.
После соблюдения известных формальностей Фрол Никитич Зайков, так звали коменданта общежития, провел его в комнату, где стояло четыре кровати и большой стол посредине.
– Вот здесь будешь жить. Занимай любую из этих двух коек, на тех, – показал он на кровати, которые стояли у окна, – уже поселились новые ребята. Постель получи у кастелянши на первом этаже.
– Спасибо, – поблагодарил парень директора и тот пошел по своим делам, а он сел на кровать, которая стояла справа от двери.