Сумка болотного цвета могла означать своего рода портфель высокого чиновника, то есть Первого секретаря ЦК, а будильник говорил о том, что скоро придет конец правлению. От такой догадки мурашки пробежали по телу, поэтому по прибытию на место он вызвал своего личного секретаря.
18 июня 1957 года в девять часов утра собрался Президиум ЦК КПСС на очередное собрание. Никита Сергеевич, как обычно открыл его, хотя после свадьбы сына болела голова, и он принял несколько таблеток аспирина.
– У нас сегодня на повестке дня – подготовка к празднованию двухсот пятидесятилетия со дня основания города Ленинграда. У этого города славное революционное прошлое, поэтому праздник надо организовать основательно.
Тут поднялся Маленков и сказал, что сегодня председательствовать будет Булганин,
– Так что уступите место председателю, Никита Сергеевич.
Это было так неожиданно для всех и для Никиты Сергеевича, что он никак не возразил на это предложение и сел на место среди членов Президиума, ухмыляясь про себя – давайте поиграем в демократию. Место председателя собрания занял Булганин, видно было, что он очень волнуется и чувствует себя неуверенно в таком амплуа.
– Сегодня у нас на повестке дня будет один вопрос – это обсуждение личного дела коммуниста Никиты Сергеевича Хрущева.
– Ты, что это выдумал Николай? – невольно сказал Хрущев.
– Не затыкай мне рота, Никита.
– Мы все перед партией равны, так что должны отчет делать наравне со всеми, – заметил Маленков.
– Итак, мы сейчас попытаемся разобраться с деятельностью Первого секретаря нашей партии, чтобы оценить её со всей принципиальностью.
– Должен сказать, – поддержал его Маленков, – что в последнее время Никита Сергеевич перестал советоваться с товарищами по партии по ряду важных вопросов в управлении государства. В то время, когда все члены Президиума считают неправильным шагом в управлении государством ликвидацию министерств и образование региональных советов народного хозяйства, Никита Сергеевич провел это решение и в ЦК партии и в Верховном Совете. А вот недавнее заявление Хрущева об том, что мы догоним и перегоним Америку в ближайшее время вообще нереально, об этом говорили не только мы, но и известные специалисты сельского хозяйства, и ученые академии наук, но Хрущев упорно не слушает эти голоса и ведет нашу страну в тупик.
– Он вообще не знаком с ленинскими трудами о материализме и ведет себя, как председатель какого-то захудалого колхоза, – заметил Вячеслав Молотов, – и его курс идет вразрез с генеральной политикой партии. Из-за его выступления на Двадцатом съезде КПСС люди потеряли веру в нашу партию, которую создавал Ленин. Последние события в Польше, Венгрии размолвки с Китаем говорят о том, что мы потеряли авторитет в международном коммунистическом движении.
Потом выступил Ворошилов, который заявил о том, что Никита Сергеевич боролся с культом личности Сталина, а сам стал на путь диктаторского правления. Хрущев пытался оправдываться, но от этого нападки его противников становились еще язвительней, ему приписывались все новые и новые грехи. Обстановка в зале становилась все горячей, все шло к тому, что Хрущева сейчас низложат с престола, это понимали все сидящие и чувствовали себя совсем неуютно. Особенно, беспокоилась по этому поводу первый секретарь московского горкома Екатерина Фурцева, ибо понимала, что только снимут с поста Хрущева, то и она тоже будет уволена со своей должности, ибо только, благодаря особо тесным отношениям с Первым секретарем (некоторые намекали даже на интимность их отношений) она заняла эту должность. В какой-то момент она не выдержала и попросилась выйти из зала заседания по нужде. Минут через десять она пришла, но по лицу было видно, что она чем-то озабочено. Она села на свободное место рядом с Брежневым. В это время шли острая дискуссия о том, как наказать Никиту Хрущева за нарушения принципов демократического централизма. Молотов предлагал уволить его с поста Первого секретаря и забрать партийный билет. Булганин считал, что это наказание очень строгое и следует сместить его с поста Первого секретаря партии, поставив Хрущева министром сельского хозяйства.
Фурцева наклонилась к уху Брежневу и сказала ему тихо: "Они отключили связь с внешним миром, это заговор. Я не могу связаться ни с Серовым, ни с Жуковым даже в горком не могу дозвониться. Надо что-то предпринимать".
У Брежнева холодок пробежал по телу, чего эта баба подсела к нему? Что он крайний? Хрущев натворил делов, а он должен отвечать за это.