«Так вот в чём дело! — смекнул я. — Приняли нас колхозники за вражеский десант. Оно и не мудрено, фашисты до самой Волги дошли».
— Дедушка! — умоляю. — Какой я тебе фашист, я курсант Саратовской планёрной школы!
— Молчать! — кричит дед, напуская на себя воинственный вид. — И ни с места! Нарисовал звёзды на крыльях, так думаешь, что мы и поверили? Вот приедет сейчас милиционер Макар, он с тобой разберётся!
И пока мы таким манером с дедом дипломатические переговоры ведём, к планёру народ подбегает: две бабы с вилами, подростки — видать, пастухи — с собаками и увесистыми дубинками.
Вот так сели! .. Осторожно осматриваюсь и вижу, что у моих хлопцев дела ещё похуже моего. Окружили бабы моих парашютистов, и не видно, что с ними. Одного только Мяскова разглядел, что поближе ко мне оказался. Лежит он, бедняга, на земле, как на приколе, в полном смысле. Две дородные колхозницы перехватили его, наверное, ещё когда он к земле приближался. Как упал, так они его и припечатали: одна к спине вилы приставила, а вторая ухватом голову к земле прижала...
Тут я не выдержал и взмолился:
— Дорогие гражданочки! Разве так можно?
— Молчать! — скомандовал мне дед. — Хриц проклятый! А то застрелю, как собаку!
Так и стоял я в кабине с поднятыми руками. Неприятно, конечно, а с другой стороны — гордость меня наполняет. Вот они, наши люди, наш народ какой! Глухая деревня, а все начеку! И кто же? Всё больше женщины да дети. Стариков и тех мало. Но, приняв нас за фашистский десант, все поднялись, не побоялись! Такие не отдадут свою землю никакому врагу!
И вдруг вижу — мчится через поле милиционер на лошади. Это и есть, значит, Макар. Никогда я так встрече с родным отцом не радовался, как с этим милиционером.
 |
| 63 |
Проверил он полётный лист, документы наши и извиняюще руками развёл:
— Граждане! Случилось недоразумение. Мне уже из района звонили, что тут планёр оторвался. Это не вражеский десант, а наши защитники, знаменитые десантники!
Что тут поднялось! Нет у меня слов, чтобы рассказать, как нас встречали, как угощали, как приглашали в каждую хату, как за столами усаживали на самые почётные места! И дед мой чуть не расплакался.
— Извини, — говорит, — сынок, что я тебя хрицем и вся
кими погаными словами обзывал. Ненависть у нас к ним страшная, сам понимаешь. Извини за ошибку. Но коль настоящие появятся, так будь уверен, спуску им не дадим.
Выслушали мы Сашин рассказ и ещё раз подумали, что хоть и тяжело нам пока приходится, но тыл у нас крепкий и победа будет за нами.
СТРАШНО ЛИ ПРЫГАТЬ С ПАРАШЮТОМ?
очему-то этот вопрос ребята задают чаще других. Действительно, страшно или нет?
... В Киеве, на Трухановом острове, до войны была парашютная вышка. Как-то после полётов на планеродроме Дворца пионеров мы с Тимохой, закадычным дружком моим, завернули прямо туда. Заплатив по 15 копеек, поднялись на вышку по скрипящей деревянной лестнице. Молодой парень, заведовавший вышкой, со значком инструктора-парашютиста на синем комбинезоне, надел на меня лямки, застегнул их где надо и открыл дверцу в барьере. Я ступил на край площадки и не то чтобы испугался, но невольно захотелось попятиться назад: всё-таки высоковато! Метров тридцать. Макушки деревьев внизу шумят. А зеваки на земле, задрав головы, шуточки отпускают, посмеиваются: «Что, коленки дрожат?»
Да нет, не дрожат, но... А тут ещё Тимоха за спиной стоит, тоже прыгнуть хочет. Разве можно ему показать, что всё-таки чуточку страшновато?
Набрался я духу, храбро ступил вниз и вижу — земля на меня летит. Ещё секунда — останется от меня мокрое место. Весь сжался, даже дыхание спёрло. И вдруг — лёгкий рывок. Это стропы под куполом парашюта натянулись, и падение прекратилось. Ох, сразу легче стало! Повис я, болтаюсь, как на качелях, и земля словно остановилась на какое-то мгновение, а потом я к ней сам плавно заскользил. Да только не успел почувствовать этот спуск — слабый толчок, земля! Всё. Приземлился.
И такое настроение появилось сразу, что захотелось тут же снова влезть иа вышку и прыгнуть ещё раз. Да вот беда: денег больше не было на билет.
... Всё это я вспомнил, когда однажды к нам на школьный полевой аэродром прилетел из Саратова У-2 с нарисованным парашютным значком на хвосте. Из него вылез бравый молодой
капитан Копошилко—начальник парашютно-десантной службы школы. Курсанты старших групп, завидев его, начали подтрунивать над нами: «Ну, новички, держитесь! После обеда капитан Копошилко устроит, вам «мёртвый час»!»
И действительно, после обеда вместо отдыха вызвали всех новичков в парашютный класс. Под руководством капитана и двух старшин-укладчиков все, кто ещё не прыгал, принялись укладывать парашюты. Я с укладкой познакомился раньше, на теоретических занятиях, но всё равно удивлялся, как такая гора строп, лямок и шёлка влезает в сравнительно небольшой ранец. Однако с помощью старшины за полчаса управился с укладкой, надел на себя парашют и подогнал по росту подвесную систему.