Детсад разместился в сельской школе. Спали на полу, ели на партах. Накормить эту ораву три раза в день было не просто - ни титана, ни кухни. Целыми днями Анна Константиновна металась по селу, находила колхозниц, которые могли бы покашеварить на ребятишек, искупать их. Ночами со станции доносился гул моторов, гремели взрывы, мелькали в темном небе спицы прожекторов. Было страшно за Ивана Матвеевича, за сестру Юлию Константиновну - они продолжали работать на станции. Одна бомба - мимо, другая, а сотая может найти...
В школу привезли еще троих детей, подобранных в разбитых эшелонах. "Ничьи" сдружились с местными, только иногда все же возникали конфликты. Однажды мальчишки затеяли игру в пограничников и не приняли в нее девочек. Какая-то маленькая бахмачанка язвительно сказала Стасику Григорцевичу:
- У меня есть мама, а у тебя нет. - Она высунула язык. - Вот! У меня есть мама, а у тебя-то нет. Ты ничей!
Стасик больно дернул ее за косички. Девочка заревела и побежала жаловаться Анне Константиновне. Та пришла и долго разбирала эту ссору.
До Городища война пока не дошла, хотя Горе ходило вокруг. Со станции Плиски привезли двух пятилетних мальчиков-двойняшек. Они с матерью ехали откуда-то с запада. При бомбежке и всеобщей панике мать попала под поезд, и ей отрезало по локти обе руки. Мать спасли, она осталась пока в Плисках, а детей передали Анне Константиновне. Ребятишек поручили Наташе Гатич, "сестре" Толика Листопадова, и двенадцатилетняя девочка трогательно ухаживала за братишками...
"10 августа 1941 года.
В городе спокойно. Вот уже несколько дней не ходил в город. Ходили работать на сенокосе. Хорошо в поле! В лес по грибы ходили. Много в этом году грибов. В селе стоит батальон. Часто в нем бываем. Весело с красноармейцами!"
"20 августа 1941 года.
Был в городе. Много зениток наставили. Движение какое-то. Часто тревоги. Часов в двенадцать пролетел самолет немецкий и сбросил листовки. Агитируют, гады! Мы с ребятами собирали, а то есть такие дураки, что поверят листовкам немецким. Уехал Стася Бузун. Осталось нас 18 человек".
"21 августа 1941 года.
Сегодня остался в Городище. Наши уехали за продуктами. Анна Константиновна пришла и говорит, что вроде ожидают бомбежки. И точно, вечером начался налет. Ух и захлопали ж зенитки! Дети перепугались. Мы их с Борькой Киреем через окно в погреб повытаскивали. Бомбили целую ночь. Виден был пожар в стороне Бахмача-пасс. Анна Константиновна плакала. Боится за своих родных. Во время бомбежки повесили фрицы огонь какой-то в трех местах, и видно было как днем. Интересно, что это было?"
"22 августа 1941 года.
Народу валит с города много. С барахлом, с коровами. В селе стало, как в городе. Все перепуганы. Пришла сестра Анны Константиновны, рассказывала про бомбежку. На пассажирском немец поджег цистерны с бензином. Этот пожар мы и видали. Опять пострадал Киевский Бахмач. Рассказывают, что огонь тот - это осветительные ракеты, а люди их окрестили "паникадило", потому что сильно перепугались все, когда увидали их. Юлия Константиновна говорит, что еще два дня подряд бомбить будут. Убитых мало. Научились прятаться. Пришел Толя Кирей. Его ранило в пятку осколком от зенитного снаряда. Вот хохотали над ним! Он бег в поле, его и стукнуло. Красноармейцы помогли нам вырыть щель. Вечером опять налет. Детей уложили спать в погребе. Накидали туда им одеял. Мы втроем долго смотрели, как стреляют зенитки, а потом я забрался в щель спать. Разбудили ночью посмотреть на зарево. Шел дождик. Небо было все красное. Аж страшно стало! В стороне Пыльчиков каждую ночь вроде как молнии вспыхивают. Бойцы говорят, что это фронт. Страшновато, если фрицы придут".
"23 августа 1941 года.
Люди из города идут. Говорят, что все разбито, одни камни остались. Ничего не работает. Горели ночью семенной завод, фабрика им. Петровского, птицекомбинат, и домов сгорело немного. Раз за разом слышны взрывы. Это бомбят город. Целый день бомбили. Вечером тихо. Сегодня ясная погода, и молнии видно хорошо. Также слышно грохот далекий, словно гром гремит далеко где-то. Ночь тихая".
Фашисты подступали к Бахмачу. Одного за другим детей забирали родители, устраивались с ними в селе, у колхозников, или увозили в город под уцелевшие крыши. Воспитательницы тоже стали на квартиры по селу. Анна Константиновна вдруг обнаружила, что осталась одна с двенадцатью детьми, за которыми некому было приходить.
Но вот к двум из них пришла мать. Это было страшное зрелище. И хотя Анне Константиновне довелось увидеть потом немало леденящих душу сцен, эта встреча навек врезалась в память, стала как бы символом великого горя, которое обрушилось на наш народ. Мать, добравшаяся до Городища из Плисок, пыталась обнять забинтованными култышками своих перепуганных близнецов я кричала в голос. Наташа Гатич взялась ухаживать за всей семьей. С матерью было не меньше хлопот, чем с мальчиками. А через несколько дней каким-то чудом эту несчастную семью разыскал отец, командир танкового полка. Он упросил Анну Константиновну отпустить Наташу. Девочка дала согласие, все они уехали на военной машине, и с тех пор Анна Константиновна ничего не слышала о судьбе Наташи Гатич...
Осталось восемь "ничьих" детей. Что с ними делать, руда деваться? Из школы пришлось переселиться. Теми днями вокруг села расположилась большая воинская часть. Красноармейцы накатили на школьный погреб толстых бревен, засыпали землей, приспособили подземелье для жилья и перенесли туда ребятишек. Все парты они свалили во дворе, а в школе обосновались врачи. Всю ночь туда свозили раненых. Утром Анна Константиновна искала среди них своего Виталия, но не нашла...
Стоны, крики, запах йода и старых, пропитанных кровью бинтов преследовали ее целый день. Она старалась, чтоб ребятишки всего этого не слышали и не видели.
Толик Листопадов, девятый ее подопечный, все время пропадал где-то. Иногда появлялся с такими же сорванцами, наскоро ел и, несмотря на ее строгие уговоры, исчезал опять. Откуда ей было знать, что этот отчаянный приемыш вбирает своими ненасытными мальчишескими глазами главное, что есть у него заветная тетрадка, в которую он записывает все, что видит?..
"26 августа 1941 года.
Был в городе. Эх, и брешут чертовы бабы! Правду говорит пословица: "У страха велики очи". Город не сильно разрушен. Семенного завода, фабрики Петровского, птицекомбината нет. Да еще разрушено немного жилых домов, а то все цело. Воронки от бомб попадаются часто. Стекол в городе нет. Пошли в магазин. Взяли там платков, материи. Пришли в детсад, и как раз бомбежка. Пересидели в щели. Я нарвал яблок, и мы пошли в Городище, ночевать побоялись. Военных в городе много, а жителей почти нет. Ребят из команды нашел только Пуця Кольку, да и то он барахло на лошадь складывал. Уезжать готовятся. Пришли поздно.
Работники разошлись по селу на квартиры. Детей осталось восемь человек. Они живут в погребе. Там безопасней. Часто пролетают немецкие самолеты. В школе лазарет".
Она решила поговорить с ним в последний раз.
- Толик, ты меня не жалеешь совсем.
- Почему?
- Вчера прилетали немецкие самолеты, была стрельба.
- Ну и что ж такого?
- А где ты был?
- В городе. Детсад и хата стоят, а Ивана Матвеевича не видел, на станцию красноармейцы не пускают.