Прибежав домой, Степан Петрович не разуваясь разорвал пакет и дрожащими руками разложил буханку мягкого чёрного хлеба, четыреста грамм запакованной в фольгу ветчины и связку абсолютно жёлтых бананов. Не таких, коими ему приходилось питаться: все почерневшие, как снаружи, так и внутри. А жёлтые, свежие бананы!
Он набивал рот всухомятку: то надкусывал буханку, то вгрызался в ветчину, и, не пережевывая всё это, вдогонку впихивал в себя бананы. Нужно было чем-то запить, но не потому что было сухо во рту или мучила жажда. А лишь для того, чтобы еда проще пролезала в пищевод. Куда Петрович торопился - он и сам не знал. Но не мог он сдержать эту страсть. Просто не мог.
Наевшись, он наконец обратил внимание на письмо, упавшее на пол. Степан Петрович поднял его, отряхнул от крошек и песка, которые устилали пол его жилища, вскрыл конверт и начал читать.
"Здравствуйте, мистер бомж! Я надеюсь, вы благополучно получили от меня еду и это письмо. Я каждое утро буду оставлять вам эту посылку, проходя мимо помойки по дороге в школу. Приятного аппетита, кстати!
Снова расскажу о себе, раз уж у нас такая договорённость. Я хочу поведать о своих родителях. Живу я только с мамой, потому что мой папа бросил нас, когда я был ещё совсем маленьким. Я его даже не помню. Когда я спрашиваю у мамы, почему папа от нас ушёл, она мне отвечает, что я слишком мал, чтобы это понять. Поэтому я стал разбираться сам. У мамы сохранились фотографии моего отца, и я часто разглядываю их, чтобы понять его. И я пришёл к кое-какому выводу. Считаю, что мой вывод, если и не верен на все сто процентов, то как минимум на девяносто девять. Так вот... Мой папа на этих фотографиях совсем на меня не похож. Но я уверен, что это мой настоящий отец. Не знаю, как это объяснить, но уверен. Как ни странно, но внешне я похож на нашего соседа по лестничной клетке - дядю Валеру. Это старый мамин приятель, которого она знала ещё до знакомства с моим папой. Но когда мама встретила моего отца, они с дядей Валерой перестали общаться, т.к. моему папе это не нравилось. Позже у них родился я. И я думаю, что постепенно папа стал замечать, что его сын похож не на него, а на соседа. И поэтому бросил маму. Но я всё равно верю, что мой настоящий папа - это тот, что на фотографиях, но никак не дядя Валера. И я вам сейчас объясню, почему. В интернете я искал информацию по этому поводу и выяснил, что существует такая вещь, как телегония. Эта штука утверждает, что спаривание с самым первым сексуальным партнёром существенно сказывается на наследственных признаках потомства женской особи, полученного в результате спаривания с последующими партнёрами. Вот. Это я с Википедии такое определение взял. Знаете, что такое Википедия? Надеюсь, что да. В общем, я думаю, что до знакомства с папой, моя мама была влюблена в дядю Валеру и у них был секс. Но забеременела она от папы. А поскольку дядя Валера был у неё первым (я так считаю), то его гены всё равно передались мне, и именно поэтому я похож на него. Как вам моя мысль?
Я надеюсь, что когда-нибудь смогу узнать, где живёт папа, чтобы написать ему письмо, в котором я всё подробно изложу про эту самую телегонию. И тогда он к нам вернётся, и мы будем полноценной семьёй. Это моя мечта. И я с вами ей поделился. Теперь и вы должны со мной поделиться своей мечтой, мистер бомж. Когда-нибудь, возможно, это и произойдёт. Так мы сможем стать настоящими друзьями.
Когда я общался со школьным психологом, она спросила у меня, чем отличается друг от знакомого. Я ответил, что знакомый - это тот, кто тебе безразличен. А друг - это тот, чей внутренний мир тебе близок. Потом она спросила у меня: друг она мне или знакомый. Я ответил, что она мне безразлична. Она почему-то обиделась. Но я не понял, что плохого в том, чтобы быть просто знакомым? В конце концов, мне все друг другу безразличны.
Думаю, на сегодня этой информации вам будет достаточно. Так что ждите моего письма завтра. В пакете с запиской будет пакет молока, овсяные печенья и сосиски. Любите овсяные печенья? Я обожаю! Пока!"
Если бы Степан Петрович читал это письмо на пустой желудок, то вновь бы истёк слюной. Он встал, порылся в кухонном шкафу, который на последнем издыхании висел над почерневшей от времени газовой плитой. Достал оттуда алюминиевую миску, поставил на плиту и представил, как в ней медленно закипают сосиски. Он даже почувствовал их свежий наваристый аромат, разливающийся по кухне. Но на самом деле этот запах здесь поселится только завтрашним утром. Хорошо бы ещё и хлебушка к сосискам. Степан Петрович оглянулся и посмотрел на стол. Там ещё осталось немного недоеденного хлеба. Петрович обернул остатки в газету и спрятал их от себя подальше, чтобы сохранить до завтра.