— Не слушаешь и не изображай, — и повернулась к журналисту, продолжая разговор: — Почему только первый? Возьмите актеров, их не выстраивают в порядке номеров. Говорят, мол, один талантливый, но другой тоже хороший актер и в данной роли интересен.
«Наташка ерунду говорит, — подумал Бравин. — Актера, любого художника и спортсмена сравнивать нельзя».
Что делать? Как помочь любимой? Она третий год уходит из большого спорта. Там сейчас девочки, она словно мама. В команду ее давно не ставят, выпускают в показательных, берут в поездки то ли вторым тренером, то ли из милости. И не может он сказать: «Все, твое время истекло! Вернись на грешную землю, рожай детей, ухаживай за мужем...» А почему не может?
— Олег!
— Я в вашем споре... — Бравин механически улыбнулся и только теперь заметил, что журналист ушел и они с женой остались вдвоем.
— А еще пограничник! — Наташа вздохнула. — Я и мороженое твое съела.
Иван Парфентьевич Родин разговаривал по телефону.
— Слушай, Интеллигент, отошел я от дел. Должок свой помню, но помочь не могу, да и инструмента у меня нет.
— Не серди меня, Родя, — голос звучал мягко, без всякой угрозы. Так говорят только очень уверенные в себе люди. — Инструмент твой нехитрый — изготовишь. Ты человек взрослый, дураком никогда не был, я тебе лишь добра желаю. Просьбу мою выполнить для тебя пустяк. Я уеду, ты останешься.
— Не неволь, и руки у меня уже не те, подвести могут, — чувствовалось, что Родин уже сдается.
— Я уже говорил, беда у меня, Родя, — в голосе Интеллигента что-то неуловимо изменилось, он слегка похолодел. — Жизнь поперек легла, я дважды по мокрому прошел. Ты мне поможешь.
Намек был столь прозрачен, что Иван Парфентьевич сразу и ответить не смог. Ясно, что два убийства или три — и обвиняемому и суду совершенно безразлично.
— Хорошо, — Родин мелко кивал, словно собеседник мог его видеть. — Когда ждать?
— Скоро, Родя, днями. Спасибо и удачи тебе.
Всем КПП Советского Союза в дополнение к ориентировкам одиннадцать восемьдесят два и одиннадцать девяносто четыре сообщаем:
Есть все основания предполагать, что преступник, захвативший золото, совершил два убийства...
Всем пограничным постам, осуществляющим проверку документов, при выявлении каких-либо ошибок или несоответствия быть предельно осторожными. Постоянно проводить инструктаж всего личного состава, повысить бдительность и взаимосвязь служб.
В классе, похожем на школьный, майор Волин проводил занятия офицерского состава. Он держал в руках книгу в твердом переплете:
— Нечасто встречающийся прием: на обложке книги одно название, — майор открыл книгу, — на титульном листе то же, — он перевернул несколько страниц, — а содержание — грубая антисоветчина. Капитан Бравин!
Бравин встал, майор посмотрел на него с симпатией и спросил:
— Почему, Олег Сергеевич, вы заглянули в книгу?
— Этот господин не походил на человека, который читает Чехова. И потом... книг у него было несколько. Зачем, спрашивается, в дорогу брать целую библиотеку? — Бравин пожал плечами.
— Не темни, Олег, было что-то еще, — сказал кто-то.
— Вы же сами знаете, — ответил Бравин, — словами это не передать.
— Интуиция, — подсказали из класса.
Бравин оглянулся:
— Толя, ты это произнес как ругательство.
Раздался смех, майор сделал паузу, кивнул Бравину:
— Садитесь, — и продолжал: — К сожалению, у нас не только победы. — Он взял со стола иллюстрированный журнал, показал всем фотографию обнаженной девушки в потоке воды: — Что это?
— Порнография.
— Эротика.
— Искусство, — сказал майор.
— Она же голая...
— Обнаженная, — поправил майор, — по вашей мерке, половину Эрмитажа следует закрыть, — он взглянул сердито. — Я говорил и буду повторять бесконечно. Кто вы, лейтенант Тулин, для приезжающего к нам гостя?
— Советский человек, — хмуро ответил Тулин.
— Первый! — майор поднял палец. — Первый советский человек, когда встречаете, и последний, когда провожаете, каждая наша ошибка — пятно... Скверно для всех нас, — майор вновь взял журнал, пожал плечами. — Возможно, человек впервые приехал... Стыдно.
Возвращаясь с офицерских занятий, Бравин встретился со своими пограничниками, и они вместе пошли по аллее.
— Олег Сергеевич, — спросил Трофимов, — вам приходилось вступать в... — Трофимов сделал зверское лицо и взмахнул руками. — В схватку?