— Нет, судьба миловала, — Бравин рассмеялся.
— Товарищ капитан... — многозначительно произнес прапорщик Грузинцев.
Бравин подмигнул ему: помалкивай.
— Сколько лет на границе, — торжествующе произнес Трофимов, — а не приходилось. Чего же вы нас до седьмого пота гоняете... Защита такая... Защита иная...
Все притихли, глядя на Бравина, который согласно кивал. Ободренный всеобщим вниманием, Трофимов продолжал:
— Времена Карацупы давно прошли. И не на заставе мы, на КПП. «Здравствуйте, пограничный контроль. Прошу предъявить документы». А вы каждый день нам повторяете, что возможна попытка прорыва особо опасного преступника.
— Вы абсолютно правы, Василий, — Бравин остановился, взглянул на несколько разочарованные лица и повторил: — Правы. Только я не знаю... что вас ждет за поворотом. Неясно? Жизнь внезапно остановит вас и скажет: «Здравствуйте, пограничный контроль». И я стараюсь, чтобы вы на своем КПП оказались на высоте. Спасибо за службу, отдыхайте. — Бравин пошел к выходу.
— До свидания, товарищ капитан, — нестройно ответили ребята.
— Что нас ждет, за каким поворотом? — недоуменно спросил пограничник.
— Вон за тем, — Грузинцев показал на угол здания.
— Там меня ждет столовая, — сказал Трофимов, и все рассмеялись.
Бравин уже подходил к шлагбауму, когда его окликнули:
— Капитан! Олег Сергеевич!
Бравин повернулся и увидел замполита майора Ильина, который быстрыми шагами догонял его.
— Домой? — спросил майор. — Значит, нам по дороге. Да, совсем забыл, — он похлопал по карманам, достал бумажку. — Ты интересовался журналистом Югановым... Он в полном порядке. Я говорил с редактором журнала. Талантливый, порядочный... — майор, вспоминая, рассмеялся. — Только Юганову люди забыли сообщить, что он уже взрослый.
— Прекрасно, значит, я ошибся, — сказал Бравин.
— Это постоянные напоминания о бдительности сказываются. Два убийства, такое ограбление, вряд ли преступник пойдет через нас...
— Однако ясно, что пойдет... Здесь ли или в другом месте, но пойдет, не передаст награбленное кому-то, убийца не останется в стране. У нас ему не жизнь, — сказал Бравин.
— Он пойдет через Шереметьево, в капстрану.
— Куда паспорт раздобудет, туда и пойдет, — возразил Бравин. — У него вряд ли есть выбор.
Майор Ильин притворяться не умел, и его попытка изобразить, что встреча их случайна, смущала его самого.
— Ты меня на чашку чаю не жаждешь пригласить? — спросил майор.
— Хочешь увидеть Наташку, выяснить, каковы дела семейные у капитана Бравина?
— Хочу, — признался майор и облегченно вздохнул. — Я буду вслух говорить, о чем последние дни думаю, а ты хочешь — мотай на ус, а не хочешь — вежливо улыбайся.
— У меня нет усов, и я знаю, о чем думает замполит, — сказал Бравин.
— Поделись со мной, — усмехнулся майор. — Интересно послушать.
— Замполит думает, что капитан Бравин неплохой офицер и человек, но в личной жизни у него не все ладно. И надо бы ему помочь, да неизвестно, как ухватиться. А ты не хватайся, Петр Иванович, оставь мою личную жизнь в покое. Я разберусь, — голос у Бравина при последних словах стал сух и неприятен.
— Рад бы, Олег, да не могу, — майор развел руками и виновато улыбнулся. — Ни как офицер-коммунист, ни как приятель твой.
— Офицер, коммунист, — перебил Бравин, — это одно! А приятеля я могу послать так далеко, где и шпал никто не укладывал.
— Считай, я уже туда сбегал и вернулся, — майор взял остановившегося Бравина под руку, подтолкнул вперед. — Скажу тебе парадоксальную вещь: из-за того что ты высоконравственный человек, порой витаешь в облаках, ты становишься наивен...
— И глуп?
— И глуп, — согласился майор.
Бравин сделал быстрый шаг в сторону, оглядел пустой переулок.
— Это не касается Наташки! — сказал майор. — Это касается только тебя! Лично!
Бравин расслабился, шумно выдохнул.
— Два офицера на гауптвахте, ЧП вселенского масштаба. К тому же бить слабейшего безнравственно.
— Прости, — пробормотал Бравин. — Надо подать рапорт, уйти в отпуск.
— Верное решение, но сейчас тебя никто в отпуск не отпускает. Так вот, о твоей глупости, — упрямо продолжал майор, когда они двинулись дальше. — Ты пользуешься успехом у женщин. Знаешь это, но не придаешь данному факту ни малейшего значения. У тебя знаменитая красавица жена. Несколько наших дур, я лично знаю двух, имеют на тебя определенные виды.
Бравин фыркнул, махнул на товарища рукой:
— Дон Жуан из местных!
— Ничего смешного. У этих дур есть мужья — твои товарищи по службе. У окружающих есть глаза и плохо подвешенные грязные языки. И потому личная жизнь капитана Бравина никакая, к чертовой матери, не личная! В нашем коллективе портится климат, Олег.