— Не нравится мне этот немец, — безучастно сказал Бравин. Было непонятно, кого именно имеет в виду пограничник, но таможенник не спросил, лишь кивнул, тут же подошел один из молодых таможенников. Старший сказал:
— «Мерседес-200» на досмотр.
Бравин сделал знак прапорщику Грузинцеву, и тот пригласил хозяина серого «мерседеса» в здание.
Бравин вошел следом, остановился рядом с Грузинцевым и иностранным гостем.
— День добрый, — сказал он по-немецки и взял у Грузинцева паспорт, — Впервые к нам, господин Краузе?
— Здравствуйте, здравствуйте! — быстро ответил австриец, но смотрел он при этом в окно, на свою машину.
Бравин просматривал документы вроде бы невнимательно, но очень долго. Он переворачивал страницы, снова смотрел на фотографию, протянул было паспорт владельцу, но не отдал и стал смотреть снова. При этом Бравин отметил, что его действия нисколько не интересуют гостя, на собственный паспорт он и не смотрит, но с тревогой поглядывает на свою машину.
— Господин Краузе, в ваше отсутствие досмотр, — Бравин тянул слова, будто бы заикался, повторил даже: — Досмотр производить не будут, — он вернул паспорт таким образом, что турист должен был вытянуть руку.
Рука туриста дрожала. Бравин, казалось бы, потерял к нему всякий интерес, вышел на улицу, там он поправил без надобности фуражку и взглянул на часы.
Старший таможенник оглядел «мерседес», кивнул подбежавшему хозяину и сказал:
— Великолепная машина. Отведите ее в сторону.
Бравин смотрел, как «мерседес» покатили на досмотр, и не заметил политрука-майора, который подошел к нему сзади, протянул сигареты:
— Закуривайте...
— Спасибо, не курю, — думая о своем, ответил Бравин и достал из кармана сигареты, затем рассмеялся: — Ты видишь, Петр... Иванов сын, до чего довела человека служба? — Он спрятал сигареты, взял у майора. — Рефлекс, ничего ни у кого не брать. Тут меня один иностранец, — Бравин показал рукой на метр от земли, — леденцом угостил...
Бравин говорил все это быстро, с наигранной веселостью, но глазами с майором не встречался. Тот слушал Бравина внимательно, затем спросил:
— Наташка надолго приехала?
— Доложили...
— Брест, — майор пожал плечами. — Да и таких красивых, как Наташка...
— Наташка просит, чтобы я перевелся в Москву, — сказал Бравин и усмехнулся. — У женщин своеобразное представление о нашей службе.
— Возможно, она права? — осторожно спросил майор. — Ей одиноко, таких, как Серебрякова, в стране раз-два и...
— А таких, как Бравин, миллион. Она права. Однако я человек и хочу им остаться, а не превратиться в мужа знаменитой спортсменки... А Наташка права... Ты бы зашел, комиссар?
К зданию шел прапорщик Грузинцев, с ним хозяин «мерседеса» нес какой-то длинный узкий предмет, рядом шли двое таможенников. Бравин и майор вошли в дом вместе с ними. Хозяин «мерседеса» положил на стол винтовку с оптическим прицелом — изящное и очень дорогое орудие убийства.
— Я еду на охоту, — говорил хозяин, — у меня имеются документы.
— Оформляйте, — приказал Бравин прапорщику.
Они вышли на крыльцо.
— Поздравляю, Арсентий Кириллович, — сказал майор.
— Это Олег Сергеевич, — таможенник улыбнулся Бравину, — его милостью. Машину чуть не размонтировали, а найти не можем... Думал, ошибся ты...
— Случается, — ответил Бравин.
Наташа родилась в Бресте, однако Бравин гулял с ней по городу, как с человеком, приехавшим сюда впервые, изображая экскурсовода, но, приведя ее к крепости, внезапно замолчал.
Брестская крепость. Невысокие длинные здания, старые стены — все это не производит грозного впечатления и не очень вяжется с понятием «крепость». Бродят одинокие посетители, ходят, перешептываясь, парочки, отбившиеся от экскурсионных групп. Люди здесь ведут себя так, как посетители Эрмитажа или Третьяковки: в основном молчат, если говорят, то тихо, потому что человек, сталкиваясь с Искусством, Временем и Подвигом, невольно обращается к себе и теряется от этого сравнения.
Прошла группа пионеров, притихшие, они жались к пионервожатой и к экскурсоводу.
Наташа проводила их взглядом, посмотрела на молчаливого Бравина и поежилась. Они шли к выходу, а когда оказались уже на порядочном расстоянии, Наташа заговорила:
— Какие мы маленькие.
— Да, но мы — счастливые.
— А ты знаешь, что такое счастье?
— Счастье не математическая формула, — сказал Бравин, — счастье — мироощущение. Нет войны, я здоров, занимаюсь любимым делом, рядом ты...