Услышал то, чего боялся услышать.
– Дим, все в разъезде. Крутись! Поставим на приоритет, предупредим водителя по рации, но когда приедут – не знаем. Сильно худо?
– Ага, полный зоопарк пушнины…
– Ясно. Удержи до «шоков», всех предупредим.
– И на том спасибо!
Весело скалясь, возвращаюсь к пациентке, несу какую-то пургу о магнитных бурях и многочисленных пациентах, которым всем хреново, «но вот у вас-то, любезная Екатерина Семеновна, все не так уж и плохо, просто медленно действуют лекарства, видно уже давно болеете, привычка на них выработалась». Треплюсь, а у самого холодеет даже в заднице. В очередной раз чавкаю грушей тонометра и с каменной физиономией отмечаю, что показатели переваливают критические отметки. Прикладываю фонендоскоп к груди и отчетливо слышу хлюпающие звуки, сопровождающие каждый вдох. «Блиииин… Отек легких начинается… Ешкин кот, как ее вытащить-то на подножном корме… Ни кислорода, ни хрена…»
Женщина начинает мне что-то говорить, невпопад отвечаю, но вдруг слышу, что она заговаривается. Смотрит на меня и несет полную чушь, на раскрасневшемся лице появляется отчетливый бледный носогубный треугольник…
Уже ничего не объясняя, усаживаю ее на постели. Родственники притащили два ведра с горячей водой. Ноги в воду. Подушки за спину. Окна на распашку. Вытаскиваю из укладки иглу максимального диаметра – «воздушку» и с первого захода подкалываюсь в локте. Провожу то, что раньше назвалось кровопусканием. Самого потряхивает от адреналина. Достаточно коротких слов, а то и междометий, чтобы окружающие безупречно выполняли то, о чем прошу. Наложил жгуты на ноги выше колен. Прекратил сбрасывать кровь. В катетер ввожу противоотечные препараты. Вслушиваюсь в какофонию хрипов в легких. Вроде бы становится поменьше. Да, уменьшается… Теперь не прошляпить «откат», сейчас могут одновременно заработать все препараты, что вводил ранее. Кто-то трогает за плечо, сердито поворачиваюсь. За спиной Смирнова с бригадой. Делаю шаг назад. Ребята одновременно со всех сторон обступают пациентку и начинается стремительная манипуляция. Смирнова окидывает взглядом всю картину, протягивает уже возникшую ЭКГ-ленту между пальцев и карандашом шевелит вскрытые ампулы на тарелке. Поднимает на меня глаза, улыбается и кивает. Из меня как будто выпускают воздух. Мешком оседаю на подвернувшийся стул…
Почему мне никогда не интересно в казино? Может быть, потому, что азарт от рулетки несравним с эмоциями в таких вот ситуациях? Когда чувство справедливой победы топит в себе все остальные эмоции…
Тетеньку замечательно полечили, родственники собирают ее в больничку. Мы со Смирновой мирно общаемся в углу, уточняя последовательность действий, показатели давления, пульса и заполняя карты вызовов. Она, оценив объем моего вмешательства, делится со мной лекарствами и подсказывает кое-какие специфические приемы. Довольные друг другом, разъезжаемся.
Бригада забрала пациентку, я тупо разглядываю новый вызов. «Транспортировка». Ладно, хоть отдохнем малость.
На станции переливания крови вручили кейс-холодильник с кровью и адрес, куда доставить. Ситуация не острая, но попросили поспешить. Детское онкогематологическое отделение.
Нас там ждали. Кейс сразу же подхватили и унесли.
Вижу знакомое лицо – институтский преподаватель. Сегодня дежурит по этому отделению. Узнает меня и приветливо приглашает на чай. Времени немного есть и пообщаться с интересным человеком тоже хочется. Она не удивлена, что видит своего студента на скорой, но беспокоится, как это отразится на учебе. Успокаиваю как могу, шутим, грызем сушки. Оглядываюсь в довольно уютной ординаторской и вздыхаю от тихой зависти. Мне бы так дежурить: на хорошем диване да с телевизором.