Я улыбалась довольная тем, что не забыла ноты. Музыка, оказывается сидела до поры, до времени в глубине моей памяти, затаившись, словно ребенок играющий в прятки. Поначалу немного не слушались пальцы, но затем все прошло. Скрипку действительно делал великий мастер. Ее голос совершенный, насыщенный, свободно пел, плескался, страдал, и сводил с ума.
Смычок осторожно коснулся струн, помедлил. Мелодия чарующая и еще немного грустная взлетела вверх, плавно обволакивая слушателей и даже притихший огонь в камине. Скрипка страдала, плакала, а затем словно сошла с ума. Я посмотрела на притихших горничных, и подмигнула им.
Смычок запорхал над струнами быстрее, скрипка игриво запела, словно брала разбег. Мелодия шаловливая, искренняя, огненная, полилась свободно, яростно.
Огненный"Чардаш", сорвал всех с места. Первой на середину комнаты выпорхнула Лиза, она танцевала по детски неумело, но зато так искренне топала ногами и кружилась, что молоденькие горничные тоже не выдержали. Замелькали белые передники, румяные лица, разноцветные ленты в девичьих косах. Тяжело затопал ногами Григорий, подхватывая на ходу Галину и вливаясь в общий круг. Звонко залаял Лимон, метаясь ярким, желтым шаром в общей кутерме. Последним не выдержал профессор Стефан Стефанович, он танцевал легко и вполне профессионально.
Мой смычок порхал без устали. Быстрее, быстрее, быстрее! Скрипка послушная моим рукам, подзадоривала и искушала.
Топали ноги, развевались юбки, блестели весельем глаза, белели в улыбках зубы. Все двигалось, колыхалось. Мне на мгновениье показалось, что даже старинная, дубовая мебель вдруг начала покачивать своими резными дверцами, а парадная посуда и фарфоровые статуэтки в громозком, высоком шкафу, весело подпрыгивали и грозились разбиться.
Закончилась огненная мелодия, запыхавшиеся, уставшие люди, захлопали в ладоши.
— Эмма Платоновна, где вы научились так виртуозно играть? — голос седого профессора, прерывался от частого дыхания, розовая лысина блестела от капелек пота.
Я смутилась, пожала плечами.
— До виртуозности мне далеко, но вот думаю, давать такие концерты по вечерам в трактире. Хотелось бы узнать ваше мнение на этот счет, Стефан Стеванович.
Блекло-серые, почти прозрачные глаза за стеклами круглых очков посмотрели на меня пристально.
— А не испугаетесь? — резко спросил мужчина.
Я поняла его тревогу. Играть в трактире, когда слушатели кушать изволят...
— Не испугаюсь, — улыбнулась я, пожилому и мудрому человеку. — Впрочем испуг здесь, не так важен. А свою гордыню, я уже обуздала. Завтра поеду в город, закажу небольшие афиши, вы мне текст поможите сочинить?
Щуплый, невысокий профессор с готовностью кивнул головой. Седые кудряшки светлым ореолом взметнулись над его головой.
— Конечно же, я не откажу. Но, мне кажется, что нужно об этом просить Александра. У него очень живое воображение и острый ум. Мальчик балуется стихами, и они у него выходят достаточно неплохими. Афиша-приглашение в стихах, как вам Эмма Платоновна, такой ход? — прозрачные глаза профессора хитро прищурились.
— Отличный ход, — согласилась я. — Шурик, пойдем в кабинет, у меня к вам с профессором есть важное задание.
Лиза, тайно скармливающая Лимону печенье, подпрыгнула от нетерпения.
— Нам с Лимоном, тоже нужно дать задание. Эмма, я обожаю выполнять всякие задания!
Мне немного стало стыдно, в последнее время я очень мало времени уделяла Лизе и Шурику. Но теперь, когда все тайны раскрыты, а все прежние обитатели"Сладких Хрящиков"исчезли, кажется должна начаться светлая полоса в нашей жизни.
— Как же, мы без тебя справимся? — взяла я девочку за руку. — Пошли наверх, ты наверное подскажешь нам великолепную идею.
— Лимон, тоже подскажет! Он умный!
Лиза вприпрыжку побежала наверх. За ней повизгивая увязался Лимон.
Глава двадцать первая. Первый концерт, первые посетители
"В"Сладких Хрящиках"
Скрипка играет,
Гостей и слушателей зазывает,
Под музыку веселую
Будет сладким даже хрен,
Ешь холодец если ты джельтмен. "
Я долго смотрела на образец яркой, развеселой афиши. Сегодня я забрала из типографии, увесистую пачку ее близнецов, форматом не меньше ватманского листа. На белом фоне алым безумием пламенели четкие, рубленые буквы. В верхнем углу плаката, худая дамочка, надо признать, очень на меня похожая, прикрыв глаза"пилила"длинным смычком скрипку. В нижнем углу, кусочек прозрачного холодца, грозился свалиться с золоченной вилки прямо на блюдо с горячими, аппетитными пирожками.