Девочка огорчено вздохнула и решила спрятать куклу в испорченном платье в сумочку своей гувернантки. Сумочка лежала на соседнем стуле и девочка быстро справилась со своей задачей.
Затем она вернулась на свое место и... исчезла? Растаяла в воздухе? Испарилась? Если верить показаниям официанток и посетителей, так оно и было...
Задумчиво повертела в руках красную, тяжелую чашку на дне которой плескались остатки ароматного напитка. Раскрошила на тарелочке мягкий кекс, усмехнулась стараясь освободить его"черных жучков", так Лиза называла изюм. Светлых мыслей не наблюдалось. Я поправила яркую, в красно-белую клетку скатерть на столе. Она была туго накрахмаленной и своеобразной броней укрывала столик до самого пола.
Внезапная догадка, такая простая и такая очевидная пришла мне в голову. Я немного отодвинула свой стул и пригнувшись соскользнула вниз, под круглый и высокий стол. Под столом царил таинственный, красноватый полумрак. Крестовидная перекладина, соеденяющая ножки стола была толстой и надежной. Я оперлась на нее рукой, приподнялась и вдруг зацепилась плечом о что-то острое.
Гвоздь грубый, ржавый и кривой торчал из светлой древесины, словно гиганский рыболовный крючок. Присмотревшись внимательно, я обнаружила на нем"улов". Кто-то совсем недавно, испортил свою одежду, отдав коварному гвоздю красный, сатиновый лоскуток. Именно в таких сатиновых рубашках, деловито сновал по залу весь обслуживающий персонал. Девушки носили их с клетчатыми юбочками, а парни надевали красную, сатиновую униформу навыпуск, подпоясав ее тонким, черным ремешком.
Зажав свою добычу в руке, я вынырнула из-под стола. Устроилась поудобней на стуле и обвела глазами довольно большое и уютное помещение кондитерской. Посетители совсем не заметили моего минутного отсутствия. Тяжеловесная матрона сидевшая за столиком у окна, самозабвенно наслаждалась слоеным тортиком покрытым сливочным, белоснежным кремом, заедая его блинчиками с шоколадом и жадно запивая ярко-желтым напитком из высокого стакана. Влюбленная парочка справа от меня, смотрела только друг на друга. Мне кажется, что им даже бумажные салфетки показались бы сладким лакомством, если бы вдруг оказались у них на тарелках.
С моего глухого угла хорошо просматривался весь зал, но сам столик надежно прикрывала пара резных, деревянных колонн. Видимо это место было выбрано Аделиной не напрасно. Я повернула голову и еле удержалась от крика. Совсем рядом, в полуметре от столика была дверь. Она сливалась с темно-коричневыми, резными панелями повторяя все их завитушкии и узоры, и была совершенно незаметна. Этакая дверь невидимка. Узкая, низенькая, неприметная.
Я едва не хлопнула себя лодошкой по голове. Эх, Эмма! Сидишь в этой кондитерской уже не меньше часа, наслаждаешься горячим шоколадом, переводишь напрасно кексы с изюмом. Пытаешься представить, что ты маленькая девочка... Ну, что же, возможно тебе это и помогло...
Итак — маленькая девочка ждет свою гувернантку, которая пошла в дамскую комнату на минутку, но застряла там надолго. Девочка не знает еще, что попала в хитрую ловушку, поэтому спокойно пьет свой шоколад, доедает кексы, от скуки смотрит на посетителей. Вдруг она замечает кого-то очень знакомого. Того, кто пугает ее очень сильно, до ужаса, до дрожи. Она хочет спрятаться и ныряет под стол. Сидит в красноватом полумраке испуганной мышкой. Гулко и торопливо бьется маленькое сердечко. Сколько проходит времени? Наверное достаточно для того, что-бы узнанный ее человек, открыл неприметную дверь расположенную позади, нагнулся и тоже нырнул под стол. Сильный и беспощадный, от его цепких рук не увернуться. Но девочка сопротивляется, и злодей вынужден приподняться и зацепиться красной, сатиновой рубахой за изогнутый гвоздь.
С добычей в руках он стремительной тенью скрывается за дверью. Была девочка, исчезла девочка. Растаяла в воздухе, испарилась...
Я шумно выдыхаю, соскользнув со стула, тоже испаряюсь. Красноватый полумрак окутывает меня, вокруг красно-белые клетки скатерти, они выглядят как надежные стены. Я отодвигаю самую дальнюю"стену"и согнувшись, почти на четвереньках толкаю таинственную, узкую дверь. Она поддается мягко и послушно, словно давно этого ждала. Я не успеваю обрадоваться этому обстоятельству. Мой взгляд упирается в начищенные до глянцевого блеска голенища черных сапог. Интуиция воет пронзительной сиреной, вопит, что угодила в ловушку. Пытаюсь быстро встать. Но полностью распрямиться не успеваю. Что-то влажное и вонючее накрывает мой рот и нос.