- Тогда, начинаем рассадку. – сказал я, опустив руки и спустившись с ящика, который служил мне трибуной. – Надеюсь, всё пройдёт гладко… - уже совсем тихо добавил я, когда солдаты начали рассаживаться по автомобилям.
- Мы поедем в последней? – спрашивает Чара, беря на руки Хвоста.
- Да. – киваю, садясь на ящик. – Аларм едет в первой, чтобы контролировать процесс. Мы в последней, чтобы иметь хотя бы пару выигрышных секунд, если нас разоблачат.
- Думаю, у нас всё получится. – пробует подбодрить меня друг.
- Я тоже так думаю. – поднимаю на него глаза и тянусь рукой к Хвосту, глажу волчонка по мохнатой мордочке. – Мне кажется, эти люди достаточно напуганы и эгоистичны, чтобы выдать нас, а если всё же выдадут… - мотаю головой. – Нет, этого не будет.
- Элиот, Чара, вы идёте? – спрашивает Мира.
- Да. – киваю, вставая и привычным жестом отряхивая штаны.
- Идём. – тихо говорит друг, беря меня за руку.
Рассадка оказалась невероятно утомительной: в кузовах было ужасно тесно и душно, все сидели, буквально друг у друга на коленях. В нашем кузове было предложено лишнее место Мире, чтобы та расположилась с большим комфортом, но она отказалась, сказав: «на войне нет половых признаков, я такой же солдат, как любой из вас». Право её. Нет, это её гордость, не каждый бы смог так самозабвенно отдаваться делу, а она могла.
И вот мы двинулись в путь. Кузовы, в которых мы находились, были крытыми, мы оказались полностью отрезанными от внешнего мира, и только по звукам могли ориентироваться в происходящем. Колона из десяти автомобилей быстро продвигалась по пустынным дорогам, подскакивая на выбоинах, попадая в ямы, я постоянно слышал удары мелких камешков об корпус машины. Этот звук со временем сложился в моём сознании в своеобразный ритм, который отбивала для нас сама природа, в гимн победе, в марш героев-самоучек.
Путь был близкий, но чтобы не привлекать лишнего внимания машины двигались медленно, через пол часа я начал клевать носом, уперев свой автомат в пол и положив на его приклад голову.
- Ауч… - шиплю я, когда, после попадания колеса в особенно большую ямку приклад ударяет меня в челюсть.
- Осторожнее, - шепчет Чара, - не пристало герою остаться без зубов. – пытается шутить друг, но сам воздух, пропитанный напряжением и страхами, противоречит ему.
- Не волнуйся, мои зубы пока что на месте. – отвечаю я, возвращая голову на приклад, но на этот раз подкладываю под челюсть руки. – Не волнуйся…
Прикрываю глаза. Хочется спать. То ли от психического напряжения, то ли от недостатка кислорода в тесном пространстве, но усталость наваливалась на меня всё сильнее и сильнее, давя мои плечи к полу.
Вздрагиваю и сажусь прямо. Только упасть мне не хватало. В такой толкучке моего падения просто никто не заметит и все пойдут по мне, когда наступит час.
- Чара, - тихо обращаюсь к другу, - если я начну засыпать, растолкай меня. Не дай мне заснуть.
- Давай поговорим? За разговором ты точно не отключишься.
- Нет. – слегка качаю головой. – Сейчас не время для разговоров, слишком о многом нужно подумать каждому из нас, не будем им мешать.
Открыв глаза и скосив их в сторону, я встретился взглядом с Мирой, которая неотрывно следила за мной своими «синими озёрами». Интересно, о чём она думает? Я слишком далеко от неё, чтобы спросить, а кричать через других людей, причиняя им дискомфорт мне совершенно не хотелось. Нужно уважать тот малый комфорт, который у них остался, ту малую часть покоя, которую вот-вот у нас отнимут.
Отчего во мне поселились такие невесёлые мысли? Наверное, это всё недостаток кислорода…
- Чара, - вновь шепчу я, почти отключаясь, - не дай мне заснуть…
«Я боюсь не проснуться», - добавил я уже в своих мыслях. Как бы я не был спокоен на вид, как бы не убеждал боевых товарищей в том, что победа неизбежна, внутри себя я боялся. Просто боялся. А что в этом плохого? Каждый человек имеет право на страх. В конце концов, я всего лишь шестнадцатилетний ребёнок, который всю свою жизнь был ограждён от любых трудностей, и который, волею судьбы, оказался ввязан в дела мировой важности. Только не спать…