- Мам, у тебя ранение! Серьёзное ранение! – всплёскиваю руками я, в глазах слегка темнеет, пошатываюсь и хватаюсь за спину.
- Элиот? – голос матери обеспокоен. – Что с тобой?
- Ничего страшного. – улыбаюсь и беру мать за руку. – Я позову кого-нибудь, чтобы посидели с тобой. Я боюсь, что с тобой случится беда.
- Элиот, мальчик мой, прошу тебя, не беспокойся за меня, иди.
- Но мама…
- Элиот! – чуть повышает голос мать. – Прошу тебя…
- Хорошо, мам. – нехотя соглашаюсь я, меня вновь ведёт в сторону, в глазах матери загорается тревога.
Быстро отхожу прочь от матери, чтобы та не успела начать серьёзно беспокоиться, ей и так сейчас нелегко, рана слишком серьёзная, чтобы нагружать её ещё и заботами обо мне. Преодолевая боль, пробегаю по большому помещению, оборачиваюсь на мать.
- Посиди и подожди меня. – говорю я, стараясь не показывать тревоги и боли в своих глазах. – Я скоро вернусь. Вернусь с победой.
- Я в тебе не сомневаюсь. – улыбается мать, опускаясь в кресло.
- Знай, если придёт враг, ты уже можешь колдовать.
- Да, сынок, я знаю.
- Береги себя, мама. – говорю я и выхожу их комнаты, чтобы не расплакаться.
В глазах то и дело темнеет, быстро прохожу по коридору, преодолеваю ступени, подбегаю к маленькой комнате, из которой начался мой путь, открываю дверь, хватаю швабру.
- Не совсем то… - шепчу я, смотря на инструмент. – Но сойдёт. Точно сойдёт. – вытягиваю вперёд руку со шваброй, а второю ладонь заношу над ней. – Стань средством передвижения, обрети способность передвигаться, лети! – командую я.
Швабра вздрогнула в моих руках, щетинки встрепенулись, расправляясь шире. Быстро седлаю средство передвижения, выставляю вперёд руку, кричу:
- Откройся! – окно распахивается, отталкиваюсь ногами от пола и устремляюсь в рассвет.
Воздух обтекает моё тело, бодря и даря словно бы освобождение, ветер раздувает мои огненные волосы, заставляя щурить глаза. Быстро направляю рукоять швабры, летя параллельно земле и спрыгивая практически на ходу. Бегло осматриваю окна, бросаюсь то в одну, то в другую сторону, шипя от боли, чуть не плача, теряясь в направлениях и собственных мыслях, собственных страхах. Тело упрямо заставляет меня повернуть назад, лечь, попросить помощи и подарить ему покой, разум и сердце же твердят о том, что я должен дойти до конца.
Двери здания распахиваются, и на улицу высыпает народ: свои и чужие, враги и друзья, эльфы, люди, гномы, ведьмы… Начинается странная, походящая на карнавал, на спектакль потасовка. Обладающие магией резво дают отпор врагу, немало удивляя чужаков, которые уже давно записали себя в победители. Эльфы тут и там машут мечами, бросив чуждое им огнестрельное оружие и сражаясь по своим законам. Гномы ловко бегают между сражающимися парами, помогая своим, вне зависимости от раадной принадлежности. Тут и там раздаётся лязг мечей, тут и там звучат радостные крики соратников и стоны разочарования врагов. Тут и там вершится судьба…
Я стою в стороне и наблюдаю за этим, напоминающим постановочный, боем. Стою и смотрю, словно я сторонний наблюдатель, словно не я переломил ход битвы. Стою и смотрю. Наверное, я просто устал…
Всё происходящее кажется таким нереальным. Запахи пороха, раскалённого драконьим пламенем камня, россы и далёких цветущих полян, звуки победных криков и стонов тоски и разочарования, краски и цвета огненных искр и рождающегося рассвета, который уже почти полностью подвинул ночь в её правах на владение миром.
Я закрываю глаза и открываю их вновь. Картина не меняется, чувства остаются прежними, и только лишь ощущение мерного потока крови, что покидает моё тело, промачивая свитер и заставляя его липнуть к телу, заставляет меня увериться в том, что я всё ещё живой, в том, что всё происходящее реально.
Удар меча об автомат высекает искры, чужак прикрывается своим уже бесполезным в бою оружием, отступает и кричит:
- Не надейтесь, что всё так просто закончится! Мы вернёмся, мы непременно вернёмся и уничтожим вас! – мужчина бросает автомат и бросается к дверям, исчезая в здании.
На секунду бой застывает, словно замороженный во времени, десятки глаз моих соратников устремляются на меня.