- Я всегда знал, что ты самый лучший. – говорит друг, обнимая меня.
Роберт откладывает игрушку, который был увлечён до этого, неумело встаёт и подходит к нам, пытаясь обнять маленькими ручками нас обоих.
- Я вас люблю… - говорит малыш, а у меня внутри что-то теплеет.
- Я тебя тоже. – отвечаю я, беря маленькую ручку.
- И я. – говорит Чара, беря вторую ладошку малыша.
И в этот момент всё стало как-то проще и понятней. Нет, не в том смысле, что будущее стало прозрачней – оно оставалось туманным, но в этом тумане прослеживалась твёрдая линия судьбы. Судьбы, которая свела нас с Чарой с рождения, которая забросила нас в другой мир и провела через кострища боя и ужас войны. Судьбы, которая позволила нам спасти всех: родных и далёких, знакомых и чужих, но сделала это ценой того, что семьи свои мы вовек теперь не увидим. В этой точке маленькой планеты, в этот момент бесконечной ленты времени мы все были в одинаковых условиях: потерянные и казалось бы одинокие. Казалось бы, потому что у каждого из нас: у меня, у Чары, у Роберта были двое других, была семья, пусть странная и ненормальная, не соответствующая не единому правилу общества, но соответствующая главному правилу семьи, которое так часто оставалось за скобками: правилу – любви. И ни возраст, ни раадная принадлежность, ни что-либо иное не сможет сломить нашу веру и нашу уверенность. Да, будет не просто, но, главное, что – будет.
- Как бы отучить Роберта тащить всё в рот и кусаться? – спрашиваю я, отбирая у малыша свой кроссовок.
- Элиот, будь терпелив, он всего четыре дня, как человек.
- Нам предстоит много работы… - вздыхаю я, успевая отобрать у Роберта шнурок, прежде, чем он засовывает его в свой маленький ротик. – Роберт, неужели мы тебя так плохо кормим? – мальчик отрицательно качает головой, продолжая тянуться к шнурку. – Тогда зачем ты грызёшь всё, что видишь?
- Возраст такой. – пожимает плечами Чара.
- И с каких это пор ты стал спецом по детям? Это у меня есть младшая сестра.
- Я просто предположил.
- Кстати, - хватаю малыша прежде, чем он заползает под кровать, - нужно купить ему кроватку специальную, а то спит с нами всё время…
- А точнее – на полу. – поправляет меня друг.
Чара был прав, каждое утро, вне зависимости от того, куда мы клали Роберта, мы находили его на полу. То ли ему так было удобней, то ли ещё что-то…
- Роберт! – прикрикиваю я, когда малыш пытается укусить меня за руку. – Нельзя кусаться.
- Он же наполовину волк, не злись на него за его естество. – вступается за малыша Чара.
- А я на все сто, и даже двести, процентов ведьма, сейчас заколдую его, чтобы рот не открывался, а расколдовывать буду только для приёма пищи.
- Так нельзя. – качает головой друг. – Или ты забыл наш уговор? К тому же, не факт, что твоя магия подействует на оборотня.
- Заодно и проверим.
- Ага, а потом, когда он вырастет и попробует тебя загрызть, я, в ответ на твои крики, отвечу: «он просто хочет попробовать твою кровь на вкус, не волнуйся».
- Кстати, шутки шутками, а такого исхода я бы не хотел. Нужно будет внимательно изучать его повадки, пока он маленький и не может нам навредить.
- Я добрый… - говорит Роберт, надувая губы.
- Добрый, добрый… - улыбаюсь я, гладя того по лохматой голове. – Но ты – оборотень, мало ли…
- А это плохо? – наивно спрашивает Роберт.
- Какая семья, - говорит Чара, - полуэльф, ведьмы и оборотень. Такая семья и в нашем бы мире считалась очень нестандартной, что уж говорить про этот…
- Именно поэтому нужно, чтобы никто не узнал про наши «отличия». Или ты хочешь повтора войны? Боюсь, на вторую у нас сил не хватит.
- Война! – радостно взвизгивает Роберт, вскидывая руку с игрушкой. – Хочу играть в войну! – начинает канючить малыш.
- Да мы ещё от настоящей не отошли… - улыбаюсь я, косясь на Чару.
- Отойти - не отошли, - говорит друг, подползая к Роберту, - а поиграть можно. Защищайтесь, мистер! – говорит друг, тыкая маленьким игрушечным мечом в Роберта.