- Ты захотел спать?
- Да.
- Хорошо. – кивает. – Я буду краток. Если сердцем мы не чувствуем, то почему сердце сжимается, когда с дорогим тебе человеком беда, почему оно болит, когда тебя предают, почему оно бьётся чаще, когда ты смотришь на возлюбленного?
- Не знаю… - хмурюсь. – Наверное, это как-то связано с физиологией…
- Но почему тогда реагирует оно? Почему не печень или почки? Или, может быть, лёгкие? Почему именно сердце реагирует на наши чувства? Не потому ли, что оно является их вместилищем и знает, порою, куда больше нашего великого и хвалёного мозга? А, Элиот?
Ответом другу стала тишина. Я лежал с закрытыми глазами и тщательно имитировал сон.
- Элиот? – тише повторил Чара. – Ты спишь?
И снова в ответ тишина. Удостоверившись, что я заснул, Чара лёг рядом, прижимаясь и согревая меня своим теплом. Слова друга казались такими правильными и естественными… что я не смог ничего с собой поделать. Не хотелось этих разговоров о чувствах и прочем. Не хотелось копать глубоко, туда, где я старательно прятал даже от самого себя всякие разные порывы души, которые сейчас полезли оттуда со всех щелей, намереваясь изменить меня до неузнаваемости. Нет, не внешне, внутренне. А я просто хочу быть собой. Это не много и не мало. Это естественное желание - сохранить себя.
Глава 21
Глава 21
- Подъём! – крик Мавис ворвался в мой сон, заставляя морщиться и отворачиваться от источника раздражения. – Подъём, кому говорю!
- Никакого подъёма в такую рань… - пробормотал я и лёг на живот, пряча лицо в руках.
- Хорошо…
Просто отлично! Не думал, что эта женщина так просто от меня отстанет…
- Ааа! – ору, подскакивая и стуча зубами. – Вы из ума выжили?!
- Я тебя по-хорошему просила проснуться, но ты не хотел. – женщина поставила ведёрко на землю. – Умывайся, завтракай и выдвигаемся. Уже начало светать.
Я застонал и снова упал на спину. Всегда, всю свою жизнь я ненавидел ранние подъёмы! А ранние подъёмы с применением пыток и насилия и вовсе казались мне вопиющей несправедливостью! Законный вопрос – что сделала Мавис? А вот что – она вылила на мою и без того больную голову целое ведро ледяной воды из ближайшего ключа! А вода в таких родниках могла достигать температуры ниже нуля по Цельсию! Спросите, почему они не замерзают? Я бы вам ответил… Но не могу! У меня нет никаких предположений, кроме одного – это загадочные северные земли…
- Ты идёшь? – спрашивает Чара, появляясь из-за кустов с чашкой в руках.
- Угу. – киваю, но встать не спешу.
- Элиот, - Чара подошёл и сел рядом, - нам нужно поторапливаться, там…
- Ага, там Мира и мы должны её спасти. – заучено повторил я. – Помню я, помню… Дай мне две минуты и я встану…
- Элиот? – друг лукаво улыбнулся. – А почему ты мокрый?
- Спроси лучше у нашего военноначальника в юбке. – буркнул я, поджимая губы.
- Ты не хотел просыпаться? – какой, однако, у меня прозорливый друг.
- Бинго, Чара! – я хлопнул в ладоши. – В нашей импровизированной армии ты будешь отвечать за разведоперации, больно хорошо ты подмечаешь детали.
- Зачем же сразу иронизировать?
- А как иначе? – пожимаю плечами. – Не я такой, жизнь такая…
Встав и одёрнув перекрутившуюся за время сна одежду, я направился в сторону кустов, где надеялся найти воду.
- А, Чара? – оборачиваюсь у самых кустов. – Где тут вода? Не ледяная.
- Давай, я тебя проведу. – отвечает друг, с готовностью вставая. – Пошли, тут совсем близко…
Пока друг раздвигал ветки кустарника, дабы они не выцарапали нам глаза, я выудил маленькую глиняную чашку из рук товарища и залпом осушил её, отдавая должное сладковатому напитку.
- Вот теперь утро начинает налаживаться… - утираю рукавом рот и возвращаю чашку Чаре.
- А спасибо?
- Хорошо, что напомнил. Увижу Мавис – поблагодарю.
- Вообще-то, это я готовил.
- А сразу нельзя было сказать? – возмутился я. – Я не хочу отравиться!
- Элиот! – прикрикнул друг. – Ты невозможен! – несмотря на возмущение друга, он продолжал улыбаться.