- Да где же они? – с досадой произношу я, свешиваясь вниз головой и заглядывая под кровать.
Тёмная страна «Подкроватия» не горела желанием раскрывать свои секреты и являть сокровища-тайны посторонним глазам. Мой взгляд сумел выхватить из сумрака только силуэт мяча, заброшенного мною туда ещё шесть лет назад – неудачная попытка Элиота привести меня в футбол.
- Ладно… - вздыхаю и возвращаюсь в сидячее положение. – Может быть, я их куда-то положил и просто забыл? Нужно поискать…
Немного шаркая, направляюсь к столу, где царит не меньший хаос, чем в моей постели. Да, поддержания порядка и чистоты никогда не давались мне. Никогда. Хорошо хоть, что Элиот и Чара не сильно принуждали меня к уборке и приведению комнаты в такое состояние, чтобы она хотя бы была не похожа на заброшенный бункер. Да и сами они особо не заморачивались по поводу чистоты: генеральная уборка случалась у нас раз в месяц, и то – по очевидным причинам, которые никто из нас не мог изменить. К сожалению, в «фазе зверя» я питаюсь в основном сырым мясом и не сильно думаю о манерах. К тому же, когда луна начинает убывать, и я начинаю вновь обращаться человеком, с меня начинает слазить шерсть, а ковёр из волчьей шерсти едва ли кому-то может понравиться…
Порою, я чувствую такую обречённость из-за того, что ничего не могу поделать с кругом своих обращений. Они были, есть и будут, пока сердце не затихнет в моей груди. Иногда, я молю небо о том, чтобы это скорее случилось… Потом становится так стыдно. Стыдно не перед кем-то, потому что никто не знает о той буре, том урагане эмоций, что творится во мне в период перехода. Когда я был маленьким и не мог себя контролировать переход проходил куда легче, краски сгущаются с возрастом. Теперь же, когда моя агония почти достигла своего пика, на котором она и задержится до самой моей смерти, я научился молчать о боли. К сожалению, контролировать мимику и судороги тела я не в состоянии, члены моей семьи видят мою боль, но, хотя бы, не слышат её. Не слышат моих криков. А кричать мне хочется до безумия. В моменты обращения кажется, будто каждая твоя косточка надламывается неведомой силой, закручиваясь в жгут, словно каждая твоя клеточка восстаёт против тебя, словно с тебя заживо сдирают кожу, словно в твоём теле селится горячный дух. По большому счёту, так оно и есть. Мои кости действительно ломаются, мои мышцы растягиваются и деформируются, подстраиваясь под новый костный каркас, всё тело моё ломается, каждая клеточка горит и изнывает, чтобы, в момент, когда позовёт Луна, тело моё было готово. Готово к тому, о чём я никогда не просил, о чём едва ли кто-то станет просить. Таких страданий не пожелаешь и злейшему врагу. И, самое страшное, что надежды на то, что это закончится – нет. Это никогда не закончится, никогда не пройдёт. Каждый месяц, из года в год, я буду проходить этот цикл, переживать его, пока одна из агоний не пережуёт меня, оставив изломанный хладный труп, в чьих глазах навеки застыли ужас и боль. А я просто хочу жить.
Жить. Так же, как все люди, так же… Но я даже не могу позволить себе до конца поверить в эту мечту, потому что я знаю истину: я - не человек, я не могу жить обычной нормальной жизнью. Да и не знаю я, какая она – настоящая жизнь? Всю мою жизнь Элиот и Чара опекают меня, прячут от всех бед и напастей, от того страшного и злого, что может случиться со мной. Они пытаются облегчить мои агонии, пытаются сделать мою жизнь максимально приближенной к нормальной жизни, к их жизни, к жизни всех тех, кто не слышит голос Луны. Но как можно научиться жить, познать жизнь, не видя её лица?
Что я знаю? Побои одноклассников, бесконечные смены школ и выслушивание псевдо-сочувственных речей по поводу моих бесконечных болезней? Путь до школы и обратно, очертания соседнего дома, огни рекламной вывески, которые пляшут в моих зрачках? Что я знаю? Ничего. Я ничего не знаю и ничего не видел. А душой я так отчаянно куда-то тянусь…
Душа моё рвётся в те края, которых, я уверен, не существует. Туда, где нет небоскрёбов и тысяч машин с их удушающим смогом, туда, где холмы покрыты изумрудной зеленью, а не бетоном, туда, где люди немного добрее и не идут бесконечные войны, туда, где есть кто-то, кто сможет меня понять…
- Роберт? – в комнату врывается Элиот, как всегда, без стука, вырывая меня из собственных мыслей. – Роберт, там твоя бабушка-кукушка желает поговорить.