Быстро зайдя за достаточно высокий, запорошенный снегом кустарник, брат пригибается, а потом ложится на живот, позволяя мне спуститься на землю. Нехотя выпрямляюсь, ставлю одну ногу на промёрзшую почву, затем другую. Как только я теряю контакт с горячей плотью брата, меня обдувает пронизывающим ветром, зубы начинают стучать, а руки сами собой обнимают плечи, пытаясь согреться.
Фредерик отходит на безопасное расстояние и начинает обращение. Впервые я не отворачиваюсь и позволяю себе наблюдать за необычной и пугающей картиной. Свет в глазах, оглушительный вой, который быстро обрывается стискиванием мощных челюстей, выгнутый до предела хребет и вот… передо мной уже стоит мой брат, обрётший человеческий облик. Смущаюсь и отворачиваюсь, всё-таки, видеть его наготу мне неудобно.
- Одежда… - скомкано говорю я, протягивая ему мешок. – Только она мокрая.
- Придётся потерпеть. – отвечает брат, забирая сумку и выуживая оттуда сперва мою, а затем свою одежду. – Ты тоже одевайся и побыстрее. – командует брат, начиная одеваться. – Нужно поскорее добраться до ближайшей лавки, где можно будет и согреться и товар сбыть. – киваю и начинаю разворачивать одежду.
Вещи всё ещё мокрые и вкупе с холодным воздухом они леденят руки, мне так и хочется бросить их и потереть ладошки, согревая их, но нельзя. С удивительной скоростью одевшись, я оборачиваюсь на Фредерика, который всё же опередил меня.
- Идём? – спрашивает он, протягивая мне руку.
Киваю и делаю шаг к нему, но он улыбается и качает головой:
- Сумку с вещами на продажу прихвати. – улыбается. – И давай её мне, я сам понесу.
Краснею от своей несобранности, быстро подхватываю мокрую сумку и передаю брату. Одарив меня ещё одной улыбкой, брат берёт меня под руку и ведёт к выходу на дорогу.
- Так теплее. – шепчет он, слегка склонившись к моему уху и указывая на наши сцепленные руки.
- Да, я понял. – отвечаю я.
- Прижмись ко мне. – забросив сумку за спину, говорит брат и обнимает меня одной рукой за плечи. – Ты совсем замёрз и дрожишь.
- Мне не настолько холодно. – отвечаю я, но мой ответ звучит неубедительно из-за стучащих зубов.
- А мне так не кажется…
- Ну, если только чуть-чуть. – встряхиваю слипшимися сосульками волос и втягиваю голову в плечи.
- Роберт, почему ты стесняешься своих естественных проявлений?
- Что ты имеешь в виду?
- То, что ты стесняешься своей и не только наготы, ты стесняешься признаться, что тебе холодно, ты боишься прикосновений и постоянно как-то зажимаешься.
- Ничего я не зажимаюсь! – возражаю я.
- Даже сейчас. – Фредерик проскальзывает ладонью под ворот моей куртки и кофты, проводя по напряженным плечам. – Ты же похож на статую!
- А это так плохо? – поняв, что отнекиваться бесполезно, спрашиваю я.
- Это не то, чтобы плохо, но… Но всегда лучше быть настоящим.
- А я ненастоящий? Ты хочешь сказать, что я неискренний? Что я ношу маску?
- Ахах, братик, как ты завёлся! – смеётся Фредерик. – Нет, - качает головой, - ничего такого я не говорил. Ты не врёшь, просто, ты боишься предъявить себя миру.
- Я тебя совсем не понимаю…
- Может быть, там, где тебе пришлось вырасти, где ты набирался опыта и жизненной морали, так все делают… Но у нас не принято стесняться себя. Ты такой, какой ты есть.