- Согласен, - быстро нагоняю брата, прячу озябшие ладошки в карманы, - здесь ужасно зябко…
- Я не уверен точно, но, наверное, мы сейчас находимся в крайней точке западных земель, там очень часто бывает подобная погода…
- Знаешь, - улыбаюсь немного смущённо, глубже прячу руки в карманы, - этот полдень настолько похож на рассвет, что для меня он пахнет какой-то мистикой и магией.
- А для меня бедой… - как-то отстранённо говорит брат и вздрагивает, ёжась.
- Что ты имеешь в виду? – настораживаюсь я.
- Ничего, просто… - он хмурит брови, буравя взглядом тяжёлую дверь. Мы остановились на крыльце. – Наверное, - вздыхает, прикрывает глаза, - это у меня из-за парня-управляющего.
- Его зовут Грэди.
- Мне не важно. Не люблю людей.
- Фредерик, мы с тобой тоже люди.
Брат изгибает губы в какой-то страной усмешке, качает головой и скрещивает руки на груди, делая шаг вперёд и чуть ли не прижимая меня спиной к двери.
- Роберт, - неотрывно смотря мне в глаза, говорит брат, - даже ведьмы, ведьмаки, маги и прочие, кто является людьми по виду, не являются ими по определению, потому что они владеют магией, а обычные люди – нет. В них разная кровь, Роберт, что уж говорить про нас. – он упирается одной рукой в дверь, поставив её у самой моей головы. – В нас половина магической крови и половина животной, мы никогда не сможем считаться чистыми людьми даже по виду, потому что мы – оборотни.
- Откуда в тебе такая нелюбовь к людям? – спрашиваю я, удивлённо-испуганно хлопая глазами. Фредерик предстаёт сейчас передо мной в совершенно новом образе.
- Они не сделали ничего хорошего за всю свою историю и не делают этого сейчас, но сейчас, хотя бы, они не вредят миру.
- Я с тобой не согласен. – также складываю руки на груди, смотря брату в глаза. – В мире людей и технического прогресса все люди и пусть не все из них хорошие, но некоторые… К тому же, Чара, которого, кстати, вы считаете героем, насколько я помню, он – полукровка. У него отец – эльф, а мать – простой человек из мира людей и технического прогресса.
- Заметь, его мать поступила самым подлым и низким образом, бросив возлюбленного и новорожденных детей. Это суть всех простых людей – они думают только о себе и этим себя же губят.
- Фредерик, ты хочешь сказать, что представители других, как ты там сказал?
- Раад.
- Точно, раад. Ты хочешь сказать, что они, да и мы не думаем о себе? Это присуще всем живым существам – желание сделать свою жизнь как можно более комфортной.
- А такие слова, как долг, честь, благородство, чистота помыслов тебе говорят о чём-нибудь?
- Конечно, говорят. Я прекрасно знаю все эти определения, но, если жить исключительно долгом, можно так и умереть несчастливым и не пожившим.
- Именно поэтому нужна честь, благородство и прочее. Я согласен, что без них долг станет чем-то вроде кандалов, сковывая и лишая той свободы, что присуща всему живому.
- И людям?
- И людям. – соглашается Фредерик.
- Вот видишь, ты сам это сказал. – улыбаюсь я, радуясь, что переубедил брата.
- Я согласился, что людям, как и всему живому, присуща врожденная свобода, - отвечает мой брат. – Но свобода каждого живого существа заканчивается там, где он начинает ограничивать свободу других, так что, свобода людей в далёком прошлом. Каждый, кто несёт опасность миру должен быть ограничен в своей преступной свободе и инициативе.