- Таби… - шепчу я в её губы, держа её лицо руками. Дыхание сбилось и хрипит.
Её расширенные зрачки, прикрытые пушком ресниц, кажутся невероятно глубокими и походят сейчас на колодцы, но не те опасные и тёмные, а полнящиеся живой воды и несущие исцеление. Я снова целую её, уже смелее, прижимая её невероятно тёплое тело к себе. Её запах, её обнаженная кожа, её сбитое дыхание и некоторая неровность движений будоражат сознание, срывая его, прижигая нервы и заставляя двигаться в тех ритмах, которые знает каждое живое существо. Но главное, что рвёт мои нервы и вены в клочья, обжигая их кровью, это – её желание того же, чего так отчаянно хочу я.
Становясь всё смелее и смелее, целую её лицо, закрытые тонкие веки, возвращаюсь к приоткрытым горячим и припухшим губам, прохожусь по длиной белой шее, вдыхая её обворожительный запах, который не давал мне покоя с самого начала, но я не позволял себе в этом признаться.
В какой-то момент животное во мне окончательно берёт верх и мои клыки начинают задевать её кожу, мягко впиваясь, но вместо того, чтобы оттолкнуть, Таби тихо рычит в ответ и впивается в мои губы, неглубоко пронзая их не длинными, но острыми клыками. Первые капли крови попадают на мой язык, впитываются во вкусовые рецепторы и со скоростью света разносятся по нервам и венам, перегревая кровь и гася в сознании свет. Её податливое обнаженное тело опускается на пол пещеры и я следую за ней: кожа к коже, сердце к сердцу, жизнь к жизни, рука об руку, всегда.
Глава 24
Глава 24
- Знаешь, - обращаюсь к Табите, - эта жизнь такая дикая и совершенно непривычная для меня, но мне нравится… - устремляю взгляд за линию горизонта, где разливаются первые полутона заката. – Да, именно так, Таби, мне нравится, мне хорошо быть здесь и, мне кажется, что именно к этому я и шёл всю свою жизнь.
Табита заливисто и тепло смеется в ответ, садится на согретую солнцем траву и обхватывает колени руками, смотрит на меня, чуть щурясь из-за совершенно не галантного солнечного луча, который подсвечивает её взгляд огнём и красит кожу в золото.
- Наверное, именно это имеют в виду взрослые, когда говорят, что юность наивна и слишком идеалистична… Но мне тоже нравится это. Знаешь, я помню, когда-то… - она заминается. – Только не смейся!
- Таби, кто тебе сказал, что я буду это делать? – спрашиваю, садясь рядом и серьёзно заглядывая в её золотые из-за солнца глаза.
Она пару мгновений смотрит в мои глаза бегающим взглядом, словно пытаясь что-то увидеть в них, прочитать, потом кивает и несмело начинает рассказывать:
- Роберт, когда-то, когда мне было двенадцать, я видела ночью сон… Я видела во сне… - она прикрывает глаза, улыбается себе. – Я видела эту картину, этот день, это небо и этот закат! – указывает рукой. – И тебя я тоже видела, точнее, видела твой силуэт, чувствовала твои пальцы на своей ладони. – смущаюсь, смотрю на свою руку, что незаметно для себя опустил на её ладонь. – Только лица твоего я не видела. Тогда мне показалось, что этот сон непременно что-то значит. А потом я забыла о нём… Мои кровные родители хотели, чтобы я выросла обычным человеком, раз уж я расту в мире людей, и я тоже стремилась к этому. Я думала, что так будет правильнее, думала очень долго, пока не встретила тебя. – робкий взгляд из-под пушистых ресниц, я мягко улыбаюсь в ответ. – Знаешь, Роберт, ведь в тот самый день, в тот самый момент, когда ты зашёл в класс и… - замолкает, смеётся. Я тоже невольно смеюсь в ответ, вспомнив про наше неловкое знакомство. – Меня же тогда словно молнией пронзило!
- Конечно, - опускаю голову, - я же ударил тебя дверью… Мне тогда хотелось провалиться сквозь землю… О, небеса, Таби! – восклицаю, поднимая руки к небу. – Мне тогда было так страшно, а твои глаза… Таби, они выражали что-то такое, что смутило меня ещё больше…