- А, спрашивая это, ты уверен в своём ответе? – неожиданно спрашивает она, поднимая взгляд голубых озёр, которые подёрнуты сейчас поволокой грусти.
- Я уверен, Таби. – киваю. – Я уверен.
- В чём же? – почти неслышно, на одном выдохе спрашивает она.
- В том, - сажусь перед ней на колени, беру её лицо в свои ладони, - что я хочу быть с тобой, - закрываю глаза, выдыхаю, - только с тобой, всегда с тобой. И – да, я не могу уверить тебя в том, что мы будем жить вместе много-много десятков лет и умрём в глубокой старости счастливыми старика. Я не могу, Таби, но не потому, что я не уверен в своих чувствах. Таби, я уверен, что буду любить тебя до конца своих дней, до последнего вздоха, до последнего удара сердца, но… - облизываю губы, опускаю глаза. – Но я не могу быть уверен в том, что буду жить долго, потому что я – оборотень. Увы, наш век зачастую бывает краток.
- Ты имеешь в виду обращения? Агонии обращений?
- Да. – еле слышно отвечаю я. – Мне и так повезло, что я дожил до семнадцати, многие не доживают.
- И с этим совсем ничего нельзя сделать?
- Если бы мои родители, те, кто воспитал меня, знали, что оборотня можно приручить, выдрессировать, этого бы всего не было. Но они не знали.
- А теперь уже поздно?
- Да.
- Знаешь, - вздыхает, прикрывает глаза, - доля вдовы всегда казалась мне едва ли не самой ужасной и печальной, но, тем не менее, я готова дать эту клятву. Роберт, - поднимает глаза, берёт меня за руки, - я люблю тебя. Люблю с первого взгляда, и буду любить до последнего вздоха, потому что волки иначе не могут.
- Таби… - как-то болезненно шепчу я, словно прося её остановиться, перестать говорить эти обязывающие громкие слова.
- Не перебивай меня, прошу. – шепчет она. – Роберт, я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Всегда. Может быть, доля оборотня и страшна. Может быть, доля подруги оборотня не менее печальна, но я хочу взять эту роль на себя и играть её до конца своей жизни. Я хочу быть твоей спутницей и подругой, делить с тобой радости и невзгоды, мерить жизненный путь на двоих. Я люблю тебя, Роберт, и хоть эти слова не кажутся мне столь ёмкими, чтобы выразить всё то, что я чувствую, но люди иных слов не придумали для сего чувства.
- Я… Я безумно счастлив это слышать, Табита, и я хочу тоже сказать тебе, что никогда даже не мог подумать, даже не решался мечтать о таком чувстве, о тебе. – она улыбается, щёки трогает румянец. – Таби, я люблю тебя, люблю. – улыбаюсь, облизываю губы. Я чувствую себя сейчас таким глупым. – Я не умею подбирать правильных слов, когда это нужно, прости меня, но, надеюсь, красота слов не так важна, как то, что я в них вкладываю. Таби, - беру её руки, - я хочу быть с тобой всегда, до последнего вздоха и если небеса будут так благосклонны ко мне, я буду рад состариться рядом с тобой, просто потому, что иного пути для себя я не вижу и не желаю. Таби, мы знакомы меньше месяца, но… Но, чёрт побери! – взъерошиваю волосы, нервно облизываю губы. – Чёрт, побери, Таби, я не представляю, как жил без тебя! Я сейчас держу тебя за руку и это кажется таким правильным, таким важным, что остальное всё отходит в дымку второго плана! Таби, о, небеса, я хочу, чтобы так было всегда! И не важно, что мы будем становится взрослее, а после стареть, не важно, что мы изменимся внешне и, может быть, даже внутренне, я хочу проходить этот путь с тобой. Я никогда не строил планов и не воздвигал амбиций, мне было всё равно, просто потому, что мне было не ради чего жить. Но теперь это не так. Теперь я хочу чего-то добиться, чтобы дать это тебе, чтобы разделить это с тобой! И, если ты позволишь мне держать твою руку и дальше, я буду рад делать это через года и десятилетия, просто потому, что иначе не могу.
- Ни один человеческий фильм или книга не могли показать такой красивой клятвы. – говорит Табита, искренне и мягко улыбаясь. Она не ответила, но в её глазах уже есть ответ, который не обязательно произносить вслух.