- Я верю тебе Роберт, я верю в тебя. – повторяет она те самые слова, что так взбудоражили моё сердце в день нашего знакомства. Вероятно, они и были решающими в том, что я её окончательно и бесповоротно полюбил, отдав сердце навек.
Я киваю и встаю на четвереньки, подставляю ей лапу, чтобы она могла опереться и встать. Я вижу, что ей больно, что она слаба и пошатывается, но она встаёт, держась за меня своей тонкой ладошкой. Следующим своим действием я ложусь на землю, на живот, чтобы ей было удобно. Словно понимая меня без слов, Таби садится на меня верхом, прижимаясь израненным животом и грудью к моей густой шкуре, обнимая меня за шею и вплетая свои пальчики в мою шерсть.
Удостоверившись, что она села удобно, я аккуратно встаю и поворачиваюсь к восходу.
- Держись крепче, нам предстоит сложный путь. – говорю я и опять, словно поняв мой звериный рык, она прижимается ко мне сильнее, утыкаясь лицом в мою шею и затихая.
Первые мои шаги не быстры, но с каждым последующим я набираю темп, пока, перепрыгнув кустарник, я не срываюсь на галоп. Солнце уже почти полностью показалось из-за горизонта, оглаживая и согревая своими сонными лучами остывший за ночь мир, в небо срываются первые птицы, заводя свои песни, а я бегу навстречу всеми этому, не чувствуя почвы под лапами.
Глава 27
Глава 27
Солнце сверкает в зените, опаляя глаза своим светом, обжигая сетчатку и прижигая алые сосуды глаз, оно отражается в рубиновых кристаллах запёкшейся крови, играя всеми красками преисподней. Я бегу, бегу, не замечая усталости и острой боли в мышцах, не замечая того, как отчаянно колотиться измученное сердце о рёберную коробку. Я бегу, бегу, не считая километры – сколько сотен их уже осталось за спиной – не замечая ничего. Я бегу, царапая длинными когтями пробитую временем дорогу, оставляя на теле земли уродливые шрамы-борозды, бегу. И я не остановлюсь.
На моей спине лежит Табита, и я должен, я обязан привести её туда, где ей смогут помочь. Я должен это не перед кем-то – перед собой! И это прибавляет мне сил…
Сил для последнего рывка, потому что там – впереди, уже виднеются очертания заветного дома, в котором мы сможем найти помощь. Отчаянно рычу, сжимаю свои мощные челюсти и прибавляю скорости, не свожу глаз со светлых стен и красновато-оранжевой крыши, с проёмов окон.
Рык, прыжок, поворот. Меня немного заносит и я выбегаю на более тонкую и ровную дорогу, ведущую прямиком к особняку. Я уже почти вижу черты людей в окнах, почти могу различить их лица и… И я чувствую их запах!
Да, не зная дороги, даже примерно не предполагая, где я нахожусь и куда мне нужно держать путь, я смог найти их. Смог! Потому что меня вело сердце, потому что, в отличии от людей, животные не разучились его слышать.
В один прыжок я преодолевая высокий забор, мои лапы скользят на слишком ухоженном, аккуратно подстриженном, газоне. Шаг, ещё шаг, мне их требуется всего три, чтобы преодолеть двор, вспрыгнуть на крыльцо и начать царапать дверь, бесстыдно портя дорогой, красивый и видимо прочный материал.
Мои когти оставляют уродливые шрамы-борозды, древесная стружка летит во все стороны, я отчаянно взвываю и бросаюсь на дверь с новой силой. Петли жалобно скрипят, за дверью слышны шаги и я останавливаюсь, не желая причинить вред тому, кто откроет мне.
Миг и дверь открывается, на пороге стоит моя немного испуганная бабушка – Инди, не ожидая приглашения, я прохожу в дом, она молча отходит, пропуская меня. Я слышу её испуганный вздох, возглас, когда она видит лежащую на моей спине Табиту. Пригнувшись к мягкому светлому ковру, я позволяю снять со своей спины бессознательную девушку. Убедившись, что она в надёжных руках, что ей помогут, я позволяю себе отпустить себя.
Слабость, усталость и раны берут своё – потеряв последние силы, я падаю на пол, закрывая глаза и проваливаясь во тьму.